— И я сумею такое пережить?
— Да! — После некоторых колебаний Исейн добавила: — В Аритейне такие операции проходят успешно, но здесь никто еще не пытался.
— Ободряющее замечание, — с иронией заметила леди Иней. — Скажите, а мне будет больно, когда вы вынете мое сердце?
Исейн опустила глаза.
— Да, — ответила она, — очень больно.
— Разве у вас нет волшебного заклинания, которое притупляет боль?
— Только лекарственные растения, — сказала Исейн, показывая на флаконы на тумбочке. — Они лишат вас способности двигаться и ослабят боль.
— Ослабят?
— Да, но вам будет больно.
— Леди Иней, — вмешался Арлиан, — я об этом не знал. И не обижусь, если вы уйдете.
— В прежние времена волшебники сами вырезали свои сердца, — заявила Исейн. — Они не пользовались настойками, чтобы сохранить ясность ума, но боль не мешала им творить заклинания. Значит, человек способен ее перенести.
— Но я не волшебница, — напомнила леди Иней.
— Но вы владеете колдовством, — заметил Арлиан.
— И у меня сердце дракона, — вздохнула леди Иней. — Будь ты проклят, Арлиан. Ладно, я согласна.
И она вновь принялась расстегивать пуговицы; Арлиан отвернулся.
Когда леди Иней разделась и сняла деревянную ногу, Исейн протянула ей чашку с настойкой; Иней без колебаний выпила ее до дна.
— Какой у нее вкус? — полюбопытствовал Арлиан.
— Довольно приятный, — ответила Иней. — Похоже… — она замолчала, словно ее что-то смутило, — на мяту. — Ее голос звучал не слишком уверенно.
— Ложитесь, — сказала Исейн.
Иней повиновалась. Исейн осторожно вытащила древнюю кость из ее онемевших пальцев и положила на стол.
В этот момент в комнату вошла Эшир.
Она надела причудливую мантию, а в руках держала синюю стеклянную чашу величиной с человеческую голову. Эшир поставила чашу на постель возле единственной ноги Иней.
Леди Иней лежала совершенно неподвижно; очевидно, настойка уже начала оказывать действие.
Арлиан не заметил, откуда Эшир вынула хрустальный нож. Рука Арлиана невольно потянулась к обсидиановому кинжалу, спрятанному под плащом, — вдруг волшебство не сработает и появится дракон.
Размахивая хрустальным ножом, Эшир начала произносить заклинание, и Арлиану показалось, будто лезвие побелело — но, возможно, он ошибся, и на клинке играло отражение солнечных лучей.
Эшир приставила нож к груди леди Иней; несмотря на действие настойки, она дернулась. Затем возникли два талисмана — и вновь Арлиан не заметил, откуда они появились в руках волшебницы. Один, красный, по форме отдаленно напоминал сердце, другой — маленькая статуэтка женщины, вырезанная из белого камня. Эшир сделала неуловимое движение, и Арлиану показалось, что талисман, изображавший сердце, прошел сквозь белый камень.
Красный талисман начал пульсировать. Эшир положила его на шею леди Иней и вновь взяла хрустальный нож.
В следующее мгновение хрустальное лезвие вонзилось в грудь леди Иней.
Конечности Иней начали конвульсивно дергаться; глаза и рот широко открылись от ужаса, но она не проронила ни звука. Хлынула кровь, обагрив клинок.
В глазах у Арлиана потемнело; он сглотнул, борясь с тошнотой.
Эшир, не обращая внимания на кровь и конвульсии своей пациентки, продолжала читать заклинание. Рука с ножом уверенно разрезала грудь леди Иней, клинок легко отделял плоть от костей; другой рукой Эшир придерживала красный талисман у горла Иней.
Арлиану ужасно хотелось вмешаться, но он преодолел искушение.
Исейн, стоя по другую сторону постели, спокойно наблюдала за происходящим.
Наконец Эшир вытащила клинок, и леди Иней перестала дергаться. Волшебница положила окровавленный нож на живот Иней и засунула правую руку в зияющую рану на груди, продолжая левой придерживать красный талисман.
Арлиан понимал, что леди Иней должна умереть — такая рана не могла не быть смертельной. Однако он видел, что она жива — ее глаза были широко раскрыты, пальцы сжимались и разжимались, несмотря на действие настойки.
Воздух в комнате начал струиться, пошел рябью, простыни испускали призрачное сияние. Арлиан вспомнил мерцающие на небе волны дикого волшебства, которые он наблюдал на юге Приграничных Земель. Он никак не ожидал увидеть нечто подобное в Мэнфорте. Казалось, рассеченные ребра леди Иней раздвинулись, чтобы пропустить руку Эшир.
Волшебница напряглась — и вынула из груди Иней нечто красное, сочащееся кровью. Левая рука тут же опустила в разверстую грудь красный талисман.
Оставив талисман в ране, Эшир взяла трепещущее сердце в обе ладони и осторожно опустила его в синюю чашу.
Волшебница закончила произносить заклинание.
— Воды, — коротко бросила Эшир.
Исейн шагнула к ней с кувшином в руках — Арлиан не заметил, когда она его взяла. Исейн принялась аккуратно наливать чистую воду в чашу, а Эшир повернулась к леди Иней. В ее руке вновь возник белый каменный талисман; Эшир поднесла его к губам, поцеловала и прикоснулась им к ране на груди.
Глаза Иней сфокусировались. Пальцы продолжали сжиматься, тело задрожало.
Эшир произнесла какую-то фразу на языке аритеян.
— Камень вытягивает яд, — перевела Исейн.
— Это займет много времени? — спросил Арлиан.
— Она не знает, — ответила Исейн. — Милорд, скоро нам потребуется кровь, чтобы поддержать в сердце жизнь.
— Конечно. — Арлиан подошел к двери и позвал: — Ворон!
Он обрадовался, что может отвлечься. Мысль о том, что из-за него леди Иней подвергается столь чудовищной операции, вызывала у него почти физическую боль.
Ворон остановился возле двери, и Арлиану вдруг стало неприятно, что его друг увидит обнаженное, изуродованное тело леди Иней.
— Отойдем в сторону, — сказал он, уводя за собой Ворона.
Ворон кивнул.
— Что мне делать? — спросил он.
Арлиан заглянул в приоткрытую дверь — Исейн погрузила руки в чашу и принялась, словно кочан капусты, мыть сердце леди Иней.
— Скоро нам понадобится кровь, — сказал Арлиан. — Я не знаю сколько.
— Половина чаши, — крикнула Исейн.
Арлиан закрыл глаза, ему вновь стало не по себе, когда он представил, сколько крови придется отдать его гостям.
— Мне очень жаль, — пробормотал он. — Не следовало это затевать.
— Ты правильно поступил, — сказала Капля. — Нас это не убьет.
— Я готов, — заявил Ворон. — Исейн даст нам чашу.
— Милорд! — позвала Исейн, в ее голосе слышалась тревога. Арлиан повернулся и увидел, что обе волшебницы в безмолвном ужасе смотрят на грудь леди Иней.
