Нет.
— Тамерлана! Помните, он собак выводил на ринг. Ну, в «Свече».
— Маленький кривой такой узбек?
— Да.
— Его тоже хочешь замочить? — спросил Ленька.
— Да нет.
— А тогда зачем он?
— Потом узнаешь. Может, Никитка в курсе? Заодно и номер проверю, не набрехал ли?
Нет, Портнов сообщил правильный номер. Трубку он поднял немедленно.
— Але, Никита, ты, случайно, не знаешь, где может находиться сейчас Тамерлан.
— Кто, кто?
— Ну, собачник, что Якубов прислал нашему в подарок…
— Собачник?! Зачем он тебе?
— При встрече объясню.
— А, ну тогда я тебе и скажу.
— Кончай торговаться. Объяснять долго, а дать координаты человека — секунда. Или сам не знаешь?
— Эх… Тамерлан какой-то… на что он тебе сдался?
— Нужен.
— Он с Каретниковым остался. А того переселили в городок здесь, в области. Запиши адрес. Больше ничего я про него не знаю. А ты чего с глупыми вопросами звонишь? Проверяешь?
— Нет, мне действительно нужно. Ну, бывай. Через пару часов перезвоню.
Мызин одарил Мурада толстым безразмерным свитером, после чего тот с легкостью согласился покинуть теплую квартиру. У Юрия, оставшегося без команды, выбора не было, и он решился поверить новым союзникам. Гридин и Сафаров получили оружие. Однако плана своего Мызин им не открыл, сказал лишь, что если все будет удачно, они достанут всех: и Заседина, и Портнова. Ленька сначала запротестовал, не хотелось ему быть слепым орудием. Но Мурад примирил самого молодого члена отряда с действительностью, заметив, что они всегда могут отказаться, если что-нибудь пойдет не так. В первую очередь Юрий Мызин захотел убедиться, сохранились ли похищенные из «Свечи» документы. Сафарова это интересовало не меньше. Он принялся разыскивать Славика. Но, по-видимому, в конторе его друга неплохо умели хранить секреты и упорно отказывались выдать местонахождение Артюхина. После целого ряда звонков удалось договориться о том, что Мурад свяжется с детективным агентством ближе к вечеру и тогда, возможно, ему дадут какие-нибудь ключи для выхода на Вячеслава Артюхина.
— Ну, это уже что-то, — бодро отреагировал Мызин. — А теперь, господа, начинаем игру. Сначала побеспокою Аркашу. Он, даю все зубы, окопался на своей дачке. Не меньше полка охраны расставил и хочет отсидеться до конца заварушки. Пусть-ка наш уважаемый министр почешется.
И в самом деле, Заседин был на даче. Соединили с ним не сразу. Даже узнав предварительно, кто звонит, Аркадий Николаевич не мог скрыть удивления:
— Юра! Ты? Куда же ты делся? Я тебя отчет просил составить, а ты? Как мальчишка, право… нехорошо, нехорошо…
— Я не об этом. Вы хотите знать, где сейчас Портнов?
— Ну, допустим… а что ты за это хочешь…
— Это потом.
— Ну, что ж, слушаю.
— Точного места я не знаю, но мне известен номер квартирного телефона, пишите.
* * *
Располагая засединскими средствами, можно нанять много великолепных профессионалов. Что он и сделал. Сигнал о возникновении подозрительных объектов в поле зрения наблюдателей поступил к Портнову своевременно, однако бежать уже поздно было. К дому на полной скорости подъехали три автомобиля. Два стали у подъезда, а третий взял под контроль фасад с другой стороны. Сразу за ними появились целых пять «Газелей» с основными ударными силами. Люди в масках были оснащены стволами с глушителями, подчеркивающими бескомпромиссность намечаемой акции.
Портнов и не вспомнил о своем недавнем решении свести с жизнью счеты. И вторично любезно предоставленный ему Засединым шанс отправиться к праотцам вызвал лишь приступ холодной ярости. Да, это конец. Отсюда никому не уйти. Но покорной сдачи не будет, не дождутся. Лучше погибнуть в бою, чем быть обезоруженными и расстрелянным. В нескольких коротких фразах Портнов объяснил это своим парням, что оставались с ним в квартире. Они поверили. А это и было правдой: Аркадий Николаевич строго наказал никого в живых не оставлять. Безвыходность положения, в котором они оказались, только заставила сжать зубы кирасовцев и занять позиции в разных углах квартиры.
Стучать в дверь не стали, замки разворотил взрыв. Коридор под разными углами пронзили струи бесшумного свинца. Под их непрерывной защитой спецназ вступил на захватываемую территорию. Первая комната, когда ее достигли, ответила шквальным огнем. Поскольку шума наделали уже много, и утаивать операцию стало бессмысленно, в дверной проем метнули две гранаты. Принимая условия боя, следующая по проходу комната ответила подобным же образом, — лимонка разорвалась прямо у ног победно продвигающегося авангарда. Двое передовых бойцов погибли, третьего ранило, — спас тяжёлый бронежилет. Нападающие озверели. Гранатомет с осколочными зарядами быстро подавил сопротивление.
Дольше всего сопротивлялась кухня. Из ведущего к ней двухметрового аппендикса вылетали ручные гранаты и бил по стенам пулемет обороняющихся. Занять удобную позицию для стрельбы по ее защитникам не представлялось возможным, это частично удалось лишь когда рухнула стена, ведущая в соседнюю квартиру.
Жители дома и всего квартала бурно паниковали. В квартире гремел бой, а внизу, во дворе, прикрываясь бортом подъехавшего бронетранспортера, объяснялись милицейские чины. Дежурному отряду быстрого реагирования, прибывшему на звуки канонады, втолковывали, что удалось накрыть крутую банду, торгующую оружием и наркотиками, а также промышляющую хищениями людей.
Единственными, кто по-настоящему радовался событиям, были оперативно оказавшиеся здесь телевизионщики. Они наводили камеру на приковывающий их любопытство этаж и быстро говорили в микрофон. В общем, готовили очередную порцию горячего материала для каких-нибудь плотоядных новостей. Из окон соседнего здания по непокорной кухне открыли пальбу снайперы.
Когда все закончилось, в квартиру поднялся милицейский подполковник. Он был хорошим приятелем Никиты Портнова и знал всех его ребят. Подполковник бродил по разбитой жилплощади, переворачивал, если надо было, убитых, и внимательно вглядывался в их лица. Очевидно, первый обход не удовлетворил исследователя, и милиционер повторил его дважды. Потом вышел на лестничную площадку, выругался заковыристым матом и приказал не снимать пока оцепления.
* * *
Прямиком из зала судебных заседаний профессора Каретникова отконвоировали в закрытую психиатрическую лечебницу. Этому предшествовал консилиум, в состав которого входил и чуткий, восхитительный доктор. И хоть к концу мероприятия энтузиазма в отношении нового «друга» у Анатолия Валентиновича поубавилось, при нем он не мог отрицать свои ранее сделанные признания. Да и чего их, в конце концов, таить, если это объективная истина? Напротив, пусть больше людей узнает об открытиях, даже если одной десятой это откроет глаза, — уже будет победа. Ведь десятая часть населения страны — это четырнадцать миллионов. Сила! Ни одна сегодняшняя партия не может похвастаться такой численностью!
Условия в больнице мало отличались от тюремных. Кормили отвратительно, а
