не знавшие себе равных в бою, и те смирились перед волей Сахибкирана и его чагатаями. Но в Африку, в Каир, столицу мамлюков, Тимур не пошел: он догадывался, что последнюю цитадель эти воины будут отстаивать до последней капли крови. Пусть платят дань и чеканят монету с его ликом – пока этого достаточно.
Еще раз были покорены Гурджистан и Багдад, где поднялись восстания против ненавистного Тимурленга. На этот раз и Багдад настигла страшная кара. Тимур оставил в нем сто двадцать башен из семидесяти тысяч отсеченных голов. (По другим данным, этих голов было 90 тысяч.) Несчастная христианская Грузия в очередной раз подверглась безжалостному газавату кровавого завоевателя. Как вообще выживали грузины? Только благодаря вершинам гор, куда они уходили целыми семьями. Прятавшиеся в облаках пики Кавказских гор становились их последними неприступными крепостями. Львам равнин, бахадурам Тимурленга, туда просто недосуг было лезть. Да и взять с грузинов, кроме жизни, больше было нечего, их давно обобрали до нитки. А Тимур любил золото!
Султан Баязид оставался одним-единственным противником Тимура на Ближнем Востоке. А государь подбирался к нему все ближе! Захватил Кесарию и двинулся к Анкаре…
Победы лишний раз убедили Тимура в своей величайшей силе и абсолютной избранности. Он давно уже не сомневался, что Аллах выбрал его для бескомпромиссного газавата – истребления всех неверных в подлунном мире. И он выполнял полученную по наитию волю со всей свирепостью давно озверевшего сердца.
Его предельно ожесточила история с третьим сыном – Мираншахом. Во время похода на Терек он упал с коня, но не только вывихнул руку, как тактично написал хронист, но и повредил голову. Его долго лечили, но у Мираншаха все чаще стали проявляться признаки безумия и почти звериной агрессии. Он стал подозрительным, редко был трезв, часами играл в нарды, забывая обо всем, потом взялся казнить людей направо и налево, причем самых близких и в больших количествах. Все закончилось тем, что в землях, данных ему, начались восстания. Отцу пришлось отстранить сына от светской власти в Султании. Мираншах затаил злобу на всех – на отца в первую очередь. Тимур практически потерял того сына, который был прежде. Еще неизвестно, что лучше: потерять любимого сына героем, как ушел из жизни Умаршах, или стать свидетелем такого страшного преображения. В гневе Тимур казнил тех людей, которые потакали порокам Мираншаха и устраивали свою жизнь за счет его злодеяний. Теперь у него оставался, как великая надежда, самый младший сын Шахрух. Тимур убедил себя, что если Аллах и отнимает у него детей или так беспощадно калечит их, то лишь потому, что он недостаточно много делает для своей империи и религии.
Значит, будет делать больше.
Сейчас он должен наказать возгордившегося султана Баязида – и с божьей помощью он накажет его. Должен быть один султан на земле, и этим правителем будет не проклятый турок!
В лагере Баязида последние дни была заметна легкая растерянность. Не так давно под разрушенный Сивас прибыли послы турецкого султана, и перед ними Тимур устроил показательный осмотр войск. Да еще на фоне руин Сиваса! Они как раз проходили стройными рядами там, где были закопаны живьем четыре тысячи армян и греков. Об этом послы тоже знали. Стороны ни о чем не договорились, мир был невозможен, но послы вернулись в Бурсу подавленные – вид бахадуров азиатского завоевателя устрашил турок. Но даже их рассказы о грозящей опасности не подействовали на султана отрезвляюще. Последнее время, став владыкой на огромных территориях Малой Азии и Европы, султан Баязид расслабился. Он уже привык, что ему удается все задуманное. Он был в счастливом состоянии полета, упоительной эйфории. Вовсю предавался плотским утехам, много пил, часто охотился и вновь пил, забывал выплачивать жалованье своим солдатам и офицерам, а они опасались напомнить ему об этом.
Армия Баязида была абсолютно разношерстной и многим походила на армию хана Тохтамыша. Были верные безжалостные янычары, машины для убийства, его оплот, его надежда, его гвардия. Их набирали еще крохами-мальчишками, часто из пленных славян балканских земель, растили в полном подчинении султану, каждый из них готов был убить себя по первому приказу своего владыки. Их отцом был султан, матерью – Османская империя. Когда они вырастали и становились воинами-карателями, их бросали на те же земли, откуда они были родом, и они в новых завоевательных походах могли вырезать свои же семьи, ничего об этом не зная. Жестокий поворот судьбы! Янычары были богаты и всегда получали свое золото вовремя. Была у Баязида вторая опора – тяжелая конница – сипахи, они ждали больших битв на открытом пространстве, могли пробить любой строй противника. Сипахи тоже были абсолютно преданны своему повелителю и всегда получали обещанное вовремя. А были простые воины, легкие конники и пехота, ополченцы, которых приводили с собой в обязательном порядке анатолийские беи. Их призывали на войну, но о них не всегда вспоминал султан Баязид, когда приходила пора платить за службу.
Тимур нашел подход к некоторым командирам османского правителя. Его разведчики поработали на славу. В частности, они передали турецким командирам, анатолийским беям, что эмир Тимур в случае, если они перейдут на его сторону, выплатит им все долги султана и возьмет на службу. Это было лестное предложение накануне великой битвы, в которой одна враждующая сторона должна была прекратить свое существование. Это предложение внесло смуту в ряды бойцов султана Баязида.
Армия Тимура появилась перед Анкарой внезапно и взяла город в осаду. Армия Баязида оставила столицу Бурсу и тоже вышла к Анкаре. Турки решили зайти к Тимуру в тыл, но тот вдруг снял осаду и отошел на северо-восток. Две армии встали друг против друга. Теперь битва была неизбежна. У Тимура было сто сорок тысяч воинов, султан собрал в короткие сроки не более ста. Это сильно тревожило турок. А старое правило, что родная земля дает силы, не действует, когда твой противник – эмир Тимур. Он-то как раз все битвы выигрывал на чужих землях, а к его земле никто не подступался со времен Тохтамышевых набегов. А еще Тимур никогда не бездействовал, каждый день и час он готовился к решающему сражению, используя себе во благо самые разные обстоятельства. И пока султан Баязид охотился в предместьях Анкары, Тимур решил сделать важный тактический ход. В какой-то момент турецкая армия обнаружила, что осталась практически без воды. Речка Чубук, которая питала сто тысяч войска, исчезла. Словно испарилась, ушла под землю. Это было невероятно, но так случилось! Все великое просто. Вам мешает река?
