что-то, завернутое в платок, и протянул мне. Там оказался кусок кекса с орехами, рассыпчатый и очень ароматный. То, что было нужно, потому что я не ела ничего с самого обеда.
– Это чтобы ты не думала, что мы забыли о тебе, стоило тебе исчезнуть за дверью, – сказал Ренар.
– Спасибо, – ответила я.
И не без сожаления отпустила руку Лин, чтобы расстелить платок на коленях и снять перчатки.
Осталось надеяться, что Анита не будет ругать меня за крошки на бархатной обивке кресел.
Окна были задернуты шторками, поэтому, когда экипаж остановился, никто из нас не придал этому значения. Только Лин выглянула в окно. Ей пришлось дохнуть на него и протереть рукавом.
– Там ограда, – сказала она. – Наверное, ждем, чтобы пропустить кого-то, у кого на карете герцогский герб.
Я пожала плечами. Остатки кекса интересовали меня куда больше, чем все остальное.
Снаружи раздались шаги и голоса, а потом дверь открылась, заставив нас обернуться, а меня – вздрогнуть. Вместе с холодным воздухом в карету проник Феликс. Он махнул рукой кому-то, кто остался там, снаружи, бросил вознице бесцеремонный приказ ехать дальше и, устроившись рядом с Ренаром, напротив меня, захлопнул дверь.
Трость в виде фламинго прижималась к его колену.
Фиолетовый плащ был оторочен серебристым мехом по краю, почти как кружевом.
Пахло гиацинтами и морозом.
Феликс сощурился и обвел нас веселым взглядом, улыбаясь так светло, словно не совершил только что похищение – я была уверена, что теперь едем мы совсем не туда, куда должны были.
– Знаете, леди Айвеллин, – сказал принц, сдвигая трость в сторону Лин так, что она почти коснулась ее подола. – Я очень не люблю, когда от меня сбегают, не предупредив. Конечно, – продолжил он доброжелательно. – Планы на вечер могут поменяться, я все понимаю, но вы могли хотя бы сказать мне об этом, – он покачал головой.
Улыбку сменила капризно-печальная гримаса.
Как же, подумала я, вы же сами сбежали от нас, ваше высочество.
Но, конечно, ничего не сказала. От присутствия Феликса здесь, в тесном пространстве кареты, мне было не по себе.
Ренару, кажется, тоже.
Лин откинула капюшон и покорно опустила взгляд.
– Я должна сопроводить леди Лидделл домой, мой принц, и после этого…
– У леди Лидделл и без вас есть отличная компаньонка, – перебил ее Феликс, наклонив голову в сторону Ренара. Голос был холодным. – Способная, как я заметил, и раздобыть леди ужин, и отвезти ее домой. Вы разочаровали меня, леди Росиньоль, – сказал он с подчеркнутой печалью. – Но ради улыбки на бледном личике леди Лидделл я готов сменить гнев на милость. Если леди Лидделл окажет мне любезность.
Он замолчал, явно ожидая вопроса, но мы, все трое, дружно молчали.
Видимо, никто не знал, о чем лучше спрашивать.
– Посмею предположить, ваше высочество, – нарушил молчание Ренар, подчеркнуто рассматривая треуголку, которая лежала у него на коленях, – что леди Лидделл стоит улыбнуться.
– Вымученная улыбка – все равно, что поцелуй, сорванный насильно, – оскалился Феликс. Я не видела его глаз, но, кажется, чувствовала взгляд, застывший на моих губах. – Нет, я лишь предлагаю всем вам побыть сегодня гостями… у одного моего друга. Ничего предосудительного и неприличного, не пугайтесь, дорогая, – со смешком добавил он, словно угадав мои мысли. – Всего лишь камерный вечер, на котором, как я надеялся, леди Айвеллин развлечет нас музыкой. Видите ли, – сказал он, повернувшись к Ренару, словно нашел в нем собеседника более достойного, чем я. – Хозяйку дома, в который я хочу вас пригласить, мало что радует в этом мире. Музыка и живопись, а еще хорошее вино – те немногие вещи, что способны вызвать ее улыбку. Как хороший друг, я стараюсь приносить радость и, надеюсь, леди Лидделл оценит мое усердие в этом, смягчится и найдет в себе достаточно милосердия, чтобы принять приглашение.
Я посмотрела на Ренара, надеясь прочитать на его лице правильный ответ, но нашла лишь такую же рассеянность.
– А если… если я откажусь, ваше высочество? – спросила я, глядя в глаза Феликсу.
– Я приму отказ, понимая, что вы, должно быть, устали, – ответил он. – Но расстроюсь, а еще заберу у вас леди Айвеллин. Уже не на правах гостьи, а как музыканта, нанятого развлекать публику.
– Мне кажется, – я сощурилась, – вы меня шантажируете.
Губы Феликса изогнула тонкая, чуть кривая улыбка.
– Можно сказать и так, леди Лидделл, – признался он. – Использую все возможные способы, чтобы, наконец, появиться рядом с вами где-то, где нас увидят, заметят и поверят в нашу с вами ложь. Ну так что? – Феликс обвел нас взглядом. – Я отпущу вас чуть после полуночи, дорогая, – добавил он, коснувшись моей руки пальцами. – И обещаю пару интересных знакомств.
Антея сказала, что Феликса бояться не стоит: он не причинит вреда, зная, что за моей спиной стоит вся семья дель Эйве, а не только Кондор. Но это не помешает ему раз за разом проверять меня и играть, как кот, который охотится за лентой в руке хозяина. И чем яростнее я буду сопротивляться и фырчать в ответ, тем дольше игра продлится.
Соглашаться на авантюры, мягко определяя границы, сказала Антея, лучший способ быстро надоесть кому-то вроде Феликса. Принимать невинные подарки и находить весомый повод отказаться от того, что внушает опасения, – самая правильная стратегия. Куда лучше стеснения или взбрыкиваний, на которые можно разозлиться.
Злить Феликса я бы не хотела.
Поэтому я согласилась.
Феликс удовлетворенно улыбнулся и откинулся на спинку сиденья.
Я поймала легкий кивок Ренара и позволила себе выдохнуть.
– Вас ждет чудесная арфа, – сказал Феликс, рассматривая Айвеллин из-под полуопущенных век. – Работа кого-то из полукровок, старая, очень. В свое время мне стоило большого труда раздобыть ее.
– Право слово, – ответила Лин, опустив взгляд. – Не стоило так…
– Это был мой подарок Вивиане, когда она училась играть, – перебил ее Феликс. – Жаль, из этого не вышло ничего путного, а заставлять такой инструмент молчать – преступление. Поэтому я нашел ему достойного исполнителя, – он коснулся рукой груди и чуть наклонил голову, отдавая таланту Лин должное. – Ничему не удивляйтесь, – добавил он, обводя нас всех взглядом. – У хозяйки дома свои взгляды на прекрасное.
– Нас точно будут рады видеть, ваше высочество? – на всякий случай спросила я.
Феликс, кажется, посмотрел на меня почти с презрением:
– У вас есть сомнения, дорогая? – спросил он почти ядовито. – Пока вы пользуетесь моим расположением, вас рады видеть везде, где я появляюсь. И чем больше я демонстрирую свое к вам расположение, тем больше радости вызывает ваше появление где бы то ни было, – он лениво одернул шторку и выглянул в окно, словно
