— Только не разочаруйтесь, когда увидите, — неоднократно повторял Поллард.
Мужчины пробирались сквозь заросли, казалось, несколько часов, пока не столкнулись с предметом своих надежд. Они врезались во что-то неподвижное и от толчка едва не попадали с мест.
— Что на этот раз, черт возьми?! — воскликнул Гослинг.
Они подошли к носу шлюпки, приготовившись к худшему. Но то, что они увидели, не представляло никакой опасности. Джорджу оно напомнило крышу дома. Из спутанных водорослей выступала верхушка, инкрустированная морскими отложениями.
— Да это же корпус! — воскликнул Маркс. — Корпус корабля, черт возьми! Похоже на перевернутое вверх дном судно.
Видимый фрагмент достигал в высоту пятнадцати — двадцати футов. Остальное скрывалось под водой и водорослями. У Джорджа в животе появилось неприятное ощущение, словно от этой штуковины исходили тревожные флюиды. Но он не удивился: что бы ни случилось с этим кораблем, наверняка это была мрачная история, в которой хватало человеческих жертв.
Они обошли корабль, углубившись в мрачные заросли водорослей. Остановки делали, только чтобы очистить весла. Всех мучило ожидание. Тревожных сигналов хватало — доски, бревна, обломки затонувших кораблей, — но надежда не угасала. Они приближались к чему-то.
«Пусть это будет что-то хорошее, — думал Джордж. — Видит бог, нам нужно что-то хорошее».
Надежда едва его не покинула, когда они миновали гигантскую бесформенную фигуру. Нечто смутное растворилось в тумане прежде, чем они смогли как следует его разглядеть. Но мужчины и без того поняли, что это было.
— Корабль, — сказал Гослинг. — Думаю, это корабль…
Весла замерли. Мужчины не двигались. Корабль появился слева по борту, но исчез спустя мгновение. Вопрос заключался в том, стоило ли пытаться его найти.
Гослинг размышлял об этом, пока вдруг его внимание — как и внимание остальных мужчин, замерших и боящихся пошевельнуться, — не привлекло неожиданное явление: туман начал подниматься.
Он поредел, стал прозрачным, принялся распутываться и раскручиваться, размахивая изъеденными молью лохмотьями, газовыми обертками и туманными саванами, рассыпаясь и разрываясь, словно мокрые покрывала и древние плащаницы. Туман, подобно стриптизерше, сбрасывал одежды, обнажая скелет. И это было вполне уместное сравнение, потому что повсюду виднелись голые кости.
— Кладбище кораблей, — произнес Кушинг, опередив остальных. — Господи, это же кладбище кораблей.
Туман обратился легкой дымкой. Заросли водорослей раскинулись во всех направлениях — сочащийся влагой желто-зеленый толстый ковер из зеленых побегов, вьющихся листьев, стеблей, воздушных пузырьков и гниющего плюща, с розовыми вкраплениями цветущих бутонов. И, словно надгробные плиты, из этой вязкой, буйной растительности торчали обломки: кили и днища, носы и фальшборты, бушприты и переплетения вышек, обросших морскими жителями и скользкими раздутыми лианами, что утягивали останки все глубже в заросли. Разбитые скифы и выпотрошенные плоскодонки, ребристые остовы шхун, завалившиеся набок, — бескрайняя свалка мертвых судов, обглоданных, лишенных мачт, разрушающиеся скелеты, покрытые ракушками, морскими желудями и растительностью. Многие десятки «скелетов» торчали из зеленого ложа водорослей.
От количества захватывало дух. Помимо затонувших и расчлененных кораблей находились и нетронутые, некоторые на поверхности, другие — погрузившись в заросли. Легендарное морское кладбище, сотни кораблей, застрявших в поле густых водорослей: сухогрузы и танкеры, рыболовные, трамповые, китобойные суда и яхты. Некоторые недавно нашли здесь последний приют, но были и те, что прибыли в далеком прошлом: парусники и пакетботы, клиперы и бригантины восемнадцатого века. Джордж увидел истлевший, заросший водорослями реликт, наполовину погребенный в зарослях и черной грязной воде, — изъеденный червями, побитый трещинами каркас испанского галеона.
Многие из судов лишились мачт, на корпусах виднелись огромные пробоины, словно от укусов торпед. Застряв в водорослях, корабли не затонули полностью и теперь медленно разрушались. Экипажи давно погибли, а от надстроек не осталось ничего, кроме провисших балок и кренящихся стоек. Некоторые из старых парусников выглядели вполне пригодными для плавания, но большинство из них сильно кренились на левый или правый борт — истлевшие мертвецы в поисках могил.
Встречались суда, захватывающие внимание и воображение находившихся на плоту и в шлюпке людей. Не современные железные корабли, а шелушащиеся мумии из минувших столетий: бриги и шхуны, четырехмачтовые барки и суда с прямым парусным вооружением. Их паруса давно превратились в выцветшие лохмотья, однако можно было представить, как гордо они шли по волнам, скрипя и хлопая вантами. Но то было давным-давно. Теперь водоросли заявили на них права, держали их в зеленом кулаке, словно кладбищенская грязь, и не отпускали, не давали обрести заслуженное забвение, опутали корпуса, поглотив некоторые корабли целиком, так что под блестящими переплетенными зарослями виднелись лишь абрисы судов. Морская растительность проросла сквозь открытые иллюминаторы, свисала с поручней, фалов и палубных рубок.
Помимо водорослей в этом дымящемся стоячем болоте по стенам, бизаням, кливерам и брамселям густо разросся грибок. Он родился в теплице разлагающихся водорослей и расползся по мачтам склизкими кружевами и сетями, волокнами и сочащимися влагой лианами, гирляндами паутины и комьями испанского мха.
Водоросли и серый ползучий грибок настолько срослись со своими пленниками, что тяжело было сказать, где заканчиваются заросли и начинается корабль. Большая часть судов выглядела так, будто их породила чуждая желто-зеленая природа этих мест, создав пародию на дело рук человеческих.
— Боже мой! — воскликнул Джордж, чувствуя возбуждение и отчаяние, которые никак не удавалось стряхнуть. — Сколько они здесь?
Маркс смотрел на представшую перед его глазами картину не отрываясь.
— А сколько люди ходят по морю, сынок?
Конечно, там были и современные корабли: изящные паромы и фрегаты с ледорезами и радиомаяками, спутниковыми тарелками и антеннами. Едва ли существовал тип корабля, не представленный на этом кладбище целиком или фрагментарно.
— Видели подобное когда-нибудь? — спросил Гослинг. — Когда-нибудь в своей жизни?
Кушинг покачал головой:
— Нет, но я ожидал увидеть нечто подобное. А вы разве нет? Где-то в глубине души не ожидали?
Кушинг сказал, что это — истинное Саргассово море, настоящее корабельное кладбище. Великая свалка мировых океанов, только не где-то на Земле, как всегда думали матросы, а здесь, в зачумленном подвале, во влажном, зловонном, туманном море, к югу от ниоткуда.
— Так вот что они видели, — возбужденно произнес Гослинг. — Все те старые истории о Саргассовом море, Кладбище кораблей, Кладбище Дьявола… Господи, как ты и сказал, Кушинг, это оно. Это не вымысел, это реальность.
— Да, это оно, — кивнул Маркс. — Суда, должно быть, проходили здесь, матросы видели все это и, вернувшись домой, рассказывали истории. Наверное, думали, что все время находились в настоящем Саргассовом море.
