В последнее время его разум работал на завышенных оборотах и старый дерьмовый механизм под названием «воображение» играл злые шутки даже с самыми стойкими из них, наталкивал на вещи, о которых не следовало думать. Стоит задержаться на этих мыслях, боялся Джордж, и они могут превратиться в мании, а там и до полномасштабного психоза недалеко.
«На это нет времени. Только не здесь. Нельзя расслабляться, — подумал Джордж. — Не ради себя, ради остальных. Они нуждаются во мне, и я не могу их подвести. Не в этом ужасном месте.»
Но что это было за место?
«Задумывался ли ты всерьез, где находишься? — спросил себя Джордж. — Не в том плане, чуждый это мир или какое-то тупиковое измерение между двумя вселенными. Ничего подобного. Ты, Джордж, знаешь, что это бессмысленный вопрос. Неважно, где находится это место. Это просто темный коридор космического безумия с Землей на одном конце и с чем-то неведомым и невообразимым — на другом. Вот. Вот именно. Но задумывался ли ты когда-нибудь, что это за место и кто им управляет?»
Честно говоря, Джордж не задавался таким вопросом и не хотел этого делать.
Конечно, в голову приходила мысль о Туманном Дьяволе, местном аналоге темных сил. Но никогда, ни на секунду Джордж не допускал мысли, что Туманный Дьявол заправляет этим местом. Считалось, что на Земле есть свой дьявол, но ведь не он на ней царствует: Творец принес в мир свет и вдохнул в него жизнь, дьявол же — он, она, оно — только осквернял его при каждом удобном случае. Джордж применил эту аналогию к новому, жуткому месту и решил, что это не ад, а всего лишь задворки Божьего мира, где в эволюционном бульоне копошатся разные страшилища. И ничего более. Пространственная клоака, достойная пера писателя-фантаста, существование которой допускалось некоторыми учеными. Вот и все. И умозрительный Туманный Дьявол всего лишь еще один естественный или противоестественный местный житель.
Но что, если Джордж заблуждается? Не по поводу Туманного Дьявола и всего, что с ним связано, а насчет самой природы этого места? Что, если они попали на игровую площадку какого-то неизвестного безумного разума? Чего-то, что наблюдает и изучает, но не показывается, как телезритель, следящий за игрой актеров на экране. Что, если этот мир — величайший развлекательный парк для чуждой, всемогущей сущности, настолько превосходящей человека, что ее можно было бы назвать богом? Безумная мысль, но Джордж ее не прогнал. Если в ней есть хотя бы доля правды, возможно, этот образ проецируется ему в мозг кем-то на это способным. Джордж вспомнил эпизод из старого сериала «За гранью возможного», в котором экипаж сбитого бомбардировщика очутился в странном мире, оказавшемся каплей воды под инопланетным микроскопом.
— Джордж, — позвал Гослинг. — Ты чего перестал грести?
— Да всякое дерьмо лезет в голову.
Гослинг просто сказал:
— Завязывай, ради бога. Хватай весло и налегай.
Джорджу нечего было ответить на столь разумное замечание.
Он снова принялся грести.
2
— Господи! — воскликнул Гослинг. — Только взгляните на чертов туман!
Стоявший в шлюпке Маркс походил на привидение в этой густой мгле.
— Срань господня, — проворчал он. — Не видно ни хрена.
Туман подступил вплотную. Раньше он лишь намекал на свое присутствие, а теперь подошел так же близко, как тогда, на «Маре Кордэй», когда он впервые заключил их в свои жадные объятья. И это не было случайностью. Туман опустился на них восковым саваном и мягким ковром, гигантским клубящимся руном, затянул в вязкие шерстяные бездны, влажные и пахнущие гнилью, как гробовые доски. Он бурлил, будто пар, поднимался грязной, сальной серой мантией над черным кипящим котлом, нес с собой соленый смрад, буквально бросался на плот и шлюпку, словно метель, песчаная буря, — ослепляющий, плотный и жаждущий.
Джордж видел, как подступил туман, накатил через водоросли и илистую воду бушующей эктоплазмой. Он почувствовал, как тот нашел его и накрыл собой — накрыл их всех, похоронил в зловонных свинцовых глубинах. Через несколько секунд Джордж едва мог разглядеть людей в спасательной шлюпке, сидящих слева от него. Их будто обернули этим веществом, покрыли глазурью, и только контуры остались в голодной мгле.
— Может, нам лечь в дрейф? — спросил Маркс.
Гослинг задумался.
— А смысл? Сейчас мы в облаке этого дерьма. Можем попытаться выгрести.
Решение всем понравилось. Идея переждать, наоборот, казалась неудачной, даже тревожной.
— Водорослей все больше, — заметил Гослинг, соскребая с весла блестящий зеленый комок.
Возможно, в сгустившемся тумане они потеряли канал, а может, канал исчез из-за обилия водорослей, которые плавали огромными зелеными массами, влажные, зловонные, сочащиеся паром: казалось, по ним можно ходить.
— А ну, поднажали, — скомандовал Гослинг.
Все налегли на весла. Нос шлюпки легко рассекал скопления водорослей, а плот скользил по ним, как по маслу. Густые заросли скребли по дну, словно чьи-то когтистые пальцы. Местами скопления были такими густыми, что царапали борта.
Какое-то время темнело, выглянули жуткие луны, а теперь день, похоже, снова вернулся. Все вокруг подернулось мерцающим грязным светом. Возможно, сам туман испускал свечение, а может, здесь никогда и не бывало смены дня и ночи.
— Что, черт возьми, это было? — спросил Кушинг.
Нечто проплыло под водой вдоль шлюпки. Маркс вслух заметил, что оно — что бы это ни было — не пыталось их сожрать, поэтому нужно продолжать грести. Мужчины налегли на весла. Как показалось Джорджу, несмотря на водоросли, шли они довольно быстро. Время от времени о шлюпку и плот что-то ударялось: мужчины не могли разглядеть, что именно, но, судя по звуку, часто довольно крупное.
— Стойте, — внезапно сказал Маркс. — Смотрите.
У самого носа шлюпки плавало нечто, похожее на старую доску, разбухшую от воды и подернутую плесенью. В водорослях запутались и другие обломки дерева. У правого борта Джордж увидел что-то длинное, зеленое и толстое.
Гослинг ткнул нечто веслом.
— Это… это ствол. Ствол дерева. Похоже на пальму.
— Возможно, мы недалеко от суши, — сказал Чесбро.
— Возможно.
Ствол, ярко-зеленого цвета, покрытый чешуей, не был похож ни на одно известное Джорджу дерево. Было в нем что-то очень древнее. Он напоминал сорняк, разросшийся до фантастических размеров.
— Похоже на какой-то первобытный саговник, — заметил Кушинг. — На доисторическую пальму.
— Да и хрен с ним, — сказал Маркс. — Главное, чтобы здесь не появились доисторические звери.
Они продолжали грести, окутанные вечно густым туманом, натыкаясь на неразличимые во мгле предметы. Но время от времени им попадались новые стволы и доски, а один раз мужчины заметили нечто похожее на куст, вырванный из Восточного сада. Чесбро сказал, что видел что-то напоминавшее пенопластовый кулер, но тот исчез, прежде чем другие успели его разглядеть. И тем не менее у каждого появилась надежда. Они приближались к чему-то.
