Книга Земляничный вор - Джоанн Харрис

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94

– Ты теперь даже выглядишь как-то иначе, – заметила Анук, глядя на меня.

– Что значит «иначе»?

– Тебе это очень идет.

Тату, сделанное Розетт на внутренней стороне моего запястья, совсем простое. Это побег земляники с трилистником не больше клеверного листка и с одной стороны от листочка крошечная ягодка земляники, а с другой – цветок с пятью лепестками. Тату все еще чуточку болезненно на ощупь, но, как, пожалуй, сказала бы та же Анук, это означает, что я все еще жива.

Я знаю одну историю – она о женщине, которая знала, что каждому человеку нужно. Таков был ее дар, она любому умела заглянуть в душу и понять, чего ему недостает. А вот когда дело касалось ее собственной души, она выказывала странную беспомощность, даже бессилие. И чувствовала, что с каждым разом при использовании своего дара она теряет некую часть себя самой, и от этого она становилась все более печальной и испуганной. Она цеплялась за эти оставшиеся разрозненные кусочки своей души, сжимая их, точно горсть листьев, сорванных ветром, но чем крепче она их сжимала, тем сильнее дул ветер, вопя и угрожая.

А однажды в той деревне появилась некая незнакомка. Она, как и та женщина, тоже обладала даром выведывать людские секреты; она с легкостью, почти шутя, заставляла людей выбалтывать свои сокровенные желания и признаваться в тщательно запрятанных страхах. Незнакомка эта оказалась бесстрашной, неуловимой и очень сильной соперницей, а использование своего дара не только ее не ослабляло, но, напротив, делало еще сильнее.

Естественно, все это не могло не вызывать у женщины беспокойства, и она попыталась противостоять чарам незнакомки. Однако та, похоже, превосходила ее во всем, что бы она ни пыталась предпринять. И наконец эта женщина решилась призвать на помощь ветер и приказала ему свершить свое черное дело. И всю ночь напролет ветер выл и кричал над крышами, а утром незнакомка исчезла, словно ветер унес ее в ночную тьму.

Однако та женщина по-прежнему чего-то боялась. Хотя незнакомки в деревне больше не было, там осталось множество ее следов: звук ее голоса, шорох ее шагов, ее запах; словно неким образом в другое место была перемещена лишь она сама. А ветер каким-то образом сумел проникнуть в душу той женщины и выдул ее начисто, унеся с собой даже ее сердце.

Но мало-помалу тот ветер обрел голос и стал с ней разговаривать. Он говорил ей, что все возвращается, что если отпустишь на свободу тех, кого любишь, они сами к тебе вернутся, как только отлив сменится приливом. И та женщина наконец поняла, что все это время сражалась с самой собой. И на самом деле не было ни таинственной незнакомки, ни сильной неведомой противницы. Это ветер говорил ее голосом, гневаясь, бранясь, оскорбляя. И теперь, когда ветер улегся и душа ее вновь обрела покой, она поняла, что свободна – свободна уйти или остаться, как того захочется ей самой, свободна пользоваться собственным даром по своему усмотрению, свободна любить, не боясь потерять.

Я обняла Анук, поцеловала ее и сказала:

– Отличная работа! Может, теперь по чашке горячего шоколада, чтобы это отметить?

Она кивнула и предложила:

– Давай я сама сварю.

Ну, конечно! Ведь ей мой рецепт хорошо известен. Свежие какао-бобы Criollo, подслащенные тростниковым сахарным сиропом, ваниль и специи, а сверху обязательно полная ложка взбитых сливок и щепотка красного перца чили. Анук варит шоколад ничуть не хуже меня, а может, даже и лучше. Она разлила напиток по чашкам, и я уже протянула руку, но она меня остановила:

– Погоди-ка.

Улыбаясь и сунув руки мне за спину, она что-то отцепила от моей спины, и я почувствовала легкий укол булавки. Так и есть, бумажная рыбка! Негромкий теплый смех Анук был как прикосновение к коже солнечных лучей, просвечивающих сквозь листву.

– Проделки Розетт?

Она отрицательно помотала головой и улыбнулась. Глаза ее были полны нежного лукавства. И я вдруг почувствовала, что меня охватывает радость при одной мысли о том, что в этом мире существуют мои дочери.

Я еще раз поцеловала Анук и сказала:

– Ну, твоя победа, я сдаюсь. А теперь говори, что добавила в этот шоколад?

В целом это по-прежнему мой рецепт, и все же он немного другой. Чуть меньше сахара, чуть больше ванили, а может, кардамона или куркумы. В любом случае шоколад замечательно вкусный и пахнет иными странами и теми чудесными вещами, с которыми еще только предстоит познакомиться; а еще – домом, фиговыми листьями, нагретыми солнцем, вареньем из персиков Арманды, лунным светом над Танн, кожей Ру, чье татуированное тело льнет к моему телу. В аромате этого шоколада есть запах прошлого и будущего, и я внезапно поняла: будущее меня больше не страшит. Та дыра в мироздании оказалась заполнена. И я вновь обрела целостность и свободу.

– А все-таки у него немного другой вкус, – сказала я. – Признавайся, что ты изменила?

– Секрет фирмы, – улыбнулась Анук.

И тут я кое-что заметила: в воздухе дрожало нечто бледное, летучее, кажущееся почти невидимым. Моя летняя девочка обладает особым мастерством, ее умения отличаются от того, что умеем я или Розетт. Куда же заведут ее эти умения? Куда направится она сама? Какие океаны пересечет, какие ветры оседлает? Чьи жизни навсегда переменит?

Я сделала последний глоток шоколада и похвалила Анук:

– Очень вкусно! По-моему, ты готовишь его даже лучше, чем я.

– Конечно, лучше. Ведь это же я! У меня всегда все лучше получается!

И она предложила мне попробовать ее mendiants. Я взяла одну штучку: вместо носа – сочная черная вишня, вместо рта – ломтик засахаренного лимона. Все mendiants Анук сделаны в виде маленьких лиц, а разнообразные черты лица выполнены с помощью золотой фольги, миндаля, изюма, маковых зернышек. Все шоколадки разные, но на всех словно стоит ее подпись:

Люби меня. Корми меня. Освободи меня…

И все ее шоколадки улыбаются.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94