Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Вскоре проснулась Соня. Забегала по дому, радуясь новому дню, и её было бессмысленно просить, чтобы она не так сильно топала на лестнице и не кричала с верхней ступеньки, обращаясь к матери.
– Мам, можно сходить за Прохором?
– Ещё слишком рано. Ты не думаешь, что тётя Тома и дядя Вова спят?
– Уже восемь!
– Очень рада, что ты научилась разбираться во времени.
Соня печально вздохнула и свесилась с перил лестницы, изображая вселенскую тоску. Лана решила не реагировать.
– Что ты хочешь на завтрак?
– Блинчики.
– Блинчики? – Лана не на шутку призадумалась, потом вспомнила, что мама когда-то очень давно жарила блины. Кажется, на Масленицу. – А хлопья ты не хочешь?
– Нет. Я хочу блинчики.
Ясно, этим утром вместо её любимой, послушной дочки проснулся упрямец.
– Что у вас тут происходит? Кто говорил про блинчики? – Иван появился на лестнице, Соня в первый момент удивлённо на него вытаращилась, но прежде чем успела озвучить вопрос или непонимание ситуации, Иван легко подхватил девочку под живот и закинул себе на плечо. Соня засмеялась и задёргала ногами.
– Дядя Ваня, отпусти!
– Вань, в самом деле. – Лана кинула на него выразительный взгляд.
Иван смешно скривился, но осторожно девочку перевернул и поставил ногами на стул. Переспросил:
– Что с блинчиками?
– Я хочу, – как в школе, вскинула Соня руку.
Иван перевёл многозначительный взгляд на Лану, а та попыталась изобразить равнодушие и поспешила отвернуться. Сизых присвистнул.
– Ты не умеешь жарить блины?
– А почему ты решил, что я должна уметь их жарить? Я их не ем.
– Заметно. И, судя по тому, как Люба выглядит, она их тоже не ест. А я ем. Соня, доставай из холодильника молоко и яйца.
Лана едва не поперхнулась успевшим остыть чаем.
– Ты собрался жарить блины?
– Я умею, – удивился он. – А получается так, что в этом доме каждый должен делать то, что умеет.
Соня соскочила со стула и кинулась к холодильнику.
– Мама, у нас есть молоко и яйца?
– Должны быть. Молоко я покупала тебе к хлопьям, а из яиц бабушка вчера делала маску для волос.
– Как невкусно всё это звучит, – проговорил Иван, отнимая у Ланы чашку и делая глоток. Оказался рядом и заглянул ей в лицо. Негромко поинтересовался: – Всё в порядке?
Она поспешила кивнуть. Возможно, чересчур поспешила. Не захотела рассказывать ему о звонке Игнатьева, знала, что Иван тут же потеряет хорошее настроение. А Соня его настроению радовалась, довольная прыгала по кухне, и аккуратно, как может только ребёнок, складывала на стол требуемые продукты.
Наблюдать за тем, как Иван Сизых печёт блины, было удивительно. Лана сидела в сторонке, слушала его байки, наблюдала за тем, как Соня крутится вокруг него, как щенок, лезет под руку и пробует первый блин. На лице дочери был неподдельный восторг. Лана наблюдала за ней, а думала о том дне, о том моменте, когда они с Иваном соберутся сказать ей правду. Как Соня отреагирует, что они ей скажут, какими словами попробуют объяснить. Лана не хотела категоричных выводов, не хотела трагедий и прощаний с прошлой жизнью, но как объяснить девятилетнему ребёнку, что в жизни всё непросто, а порой и нескладно, пока не знала. Но знала, что Соня надолго запомнит это утро, вкусные блины и свою радость по этому поводу. А это уже кирпичик, основание прислушаться к себе, и не обвинить взрослых в их ошибках.
– Мама, съешь блинчик!
Лана сделала удивлённое лицо, а Иван пальцем указал ей на место за столом.
– Садись. Соня, доставай сгущёнку. Мама будет блины со сгущёнкой.
– С ума сошёл? – засмеялась Лана.
– От одного блина в тебе нигде ничего не прибавится. – Он поставил на стол тарелку со стопкой по-настоящему румяных блинов, Лана её недоверчиво разглядывала, они даже пахли вкусно. А Иван, прежде чем сесть, протянул руку и пощекотал Лану под подбородком. И пообещал: – Я тебя научу.
– Отличная перспектива, – пробормотала Лана, наблюдая за тем, как на тарелку перед ней кладут блин, а дочка сверху щедро поливает его сгущёнкой.
– Вкусно, – проговорила Соня с набитым ртом и улыбаясь во весь рот. Лана рассмеялась, за ней наблюдая. Стёрла с её подбородка каплю сгущённого молока. Потом сама попробовала, откусила маленький кусочек и губы облизала. Иван наблюдал за ней с улыбкой.
– Ну что?
Лана, со смехом, кивнула.
– Вкусно. Ты, оказывается, знатный кулинар.
– Я люблю блины. – Он похлопал себя по животу. – Они хорошо усваиваются!
– Везёт тебе, – вздохнула Лана.
– Сонь, а мама что, вообще, ест?
– Салатики. И пьёт зелёный смузи.
Сизых непонимающе сдвинул брови.
– Что это?
– Это сельдерей, огурец, и сок других овощей, – пояснила ему Лана.
– Гадость какая. Ты, реально, это пьёшь?
– Это полезно.
– Чтобы стать зелёным, как сельдерей. И, наверное, таким же курчавым.
Соня засмеялась, пальцем подцепила сгущёнку и тут же его облизала. Лана наблюдала за дочкой, подумала о том, что в школе её вряд ли такому учили. И дома, кстати, тоже.
– Чем так пахнет? – послышался голос Любовь Аркадьевны. – Мы горим?
– Нет, мам. Это Ваня блины жарил.
– Блины? – в голосе матери прозвучал неподдельный ужас. Настолько неподдельный, что Иван глаза закатил.
– Дамы, вас срочно необходимо вернуть в мир людей с нормальными пищевыми потребностями. Блины, это нормально. От них не умирают.
– От них толстеют, – сообщила ему Любовь Аркадьевна громким, трагическим шёпотом. Появилась на кухне и наклонилась, чтобы поцеловать довольную внучку в макушку.
– Люба, а ты не боишься, что в очередной позе для йоги переломишься невзначай?
Лана стукнула бывшего мужа по руке. Сделала страшные глаза.
– Ты что?
Любовь Аркадьевна же небрежно отмахнулась.
– Не нужно слушать мужчин в таких вопросах. – Погрозила дочери пальцем, заметив пустую тарелку перед ней. – А ты не поддавайся. Они все поют хорошо, пока ты не растолстеешь до пятьдесят шестого размера.
Иван вытаращил глаза на бывшую тёщу.
– Так и не попробуешь? – удивился он. – Люба, у тебя зверская сила воли.
Та повернулась к нему и упёрла руку в осиную талию.
– Именно поэтому в свои сорок пять я ношу сорок шестой размер.
– Сорок пять? По всей видимости, ты была очень молодой мамой.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
