– И ты мог так с самого начала?! – гневно воскликнула Саттия. – Чего же ждал? Тогда бы они не погибли!
– Нет, нет… – Бенеш, похоже, испугался рассерженной девушки сильнее, чем всех богов. – Это непросто, это даже не магия… я должен был обратиться к мощи Семени, воззвать… Вы дали мне время, да! Иначе бы ничего не получилось… Сейчас я закончу, вот только еще…
– Предоставь его мне, – простоявшая всю схватку гигантским изваянием Селита качнула головой. – Все время, пока эти глупцы пытались сражаться, я прозревала. Смотрела в тебя, чтобы понять – что и зачем.
Голос богини земли заставлял дрожать кости и вызывал желание заткнуть уши.
– Мне не дано постичь, что дает тебе силу, – продолжила она, подходя к Адергу. – Но я поняла, что ее нельзя использовать иначе как на благо Алиона. Я удержу его, пока ты исполнишь свою задачу, – поднялись громадные ручищи, колыхнулся подол широкого платья.
В облаке тьмы зажглись два алых огня, и прозвучал глухой, воистину замогильный голос Отворяющего Врата:
– Стой! Что ты делаешь?!
И в унисон с Адергом Саттия воскликнула:
– Нельзя доверять тому, чьих родичей ты только что убивал! Она непременно предаст, ударит в спину!
– Нет, не думаю… – волосы на голове Бенеша начали понемногу опускаться, изумрудное свечение вокруг него – тухнуть. – Она неспособна на измену, да… невозможно, и родства боги не знают, только общность целей…
Селита ухватила облако тьмы с Адергом внутри в объятия, начала осторожно сжимать. Голос бога смерти истончился, превратился в писк, а затем пропал вместе с черным шариком, что сгинул в одной из ладоней богини земли.
– Ну, вот и все, идите… – она махнула рукой, и сфера из опалового пламени заколыхалась, начала таять.
Под ногами вместо скалы обнаружился неглубокий снег, наметенный на ледяной щит. Открылись горы, и колышущееся облако Безымянного над ними, и небо, серое в середке и голубое по краям. Стали видны бегающие по нему вздутия, то появлявшиеся, то исчезавшие.
– Эти пока останутся тут! – прогрохотала Селита, указывая на коконы из стеблей, внутри которых оказались пленены боги. – Я пригляжу за ними! А вы поспешите! Гости ломают внутренние стены!
– Вперед, – сказал Бенеш. – Мы должны успеть и сделать все. Но я устал, я так устал, если бы вы знали…
– Ничего, немного осталось, – подбодрил друга Олен, положил руку ему на плечо, и поразился, насколько оно твердое и горячее.
Сам он больше всего на свете хотел прилечь, и как следует выспаться, чтобы не вставать на рассвете, а спокойно дрыхнуть до полудня. А потом еще не мчаться куда-то сломя голову…
– Пошли-пошли! – Саттия ухватила Бенеша за локоть. – Если надо, то мы тебя потащим!
– Мяу! – подтвердил оцилан, и для убедительности взмахнул несколько укоротившимся после битвы хвостом.
И они пошли, сначала медленно, еле передвигая тяжелые ноги, а затем все быстрее и увереннее, вперед и вверх, туда, где за загородкой из вершин колыхалось белое марево, озаряемое зелеными сполохами. Мышцы дрожали, в груди сипело, в горле першило, а меч на боку казался неимоверно тяжелым, но Олен не просто шел, а еще и тащил шатавшегося Бенеша.
Одолели довольно крутой участок, и стало легче, открылся перевал, за которым не было ничего, кроме тумана.
– Нам туда? – спросила Саттия. – И что ты будешь делать там?
– Главное перейти границу… там я… смогу… все будет… семя должно прорасти… – Бенеш шептал, едва не теряя сознание.
Олен оглянулся – на том месте, где они сражались с богами, висела полупрозрачная дымка, и в ней угадывалась фигура богини земли, а рядом с ней – коконы из призрачных стеблей.
Селита держала слово, и держала сородичей, не давая им вырваться.
Шаг, еще шаг, второй, третий… десяток, сотня, а перевал вроде не приближался. Исполинская туча нависла над самой головой, и казалось, чего-то ожидала. Небо дрожало, будто сверху по нему бегал кто-то немыслимо тяжелый, и Рендалл чувствовал исходящий сверху неимоверный холод. Гости Нижней Стороны ломились внутрь Алиона изо всех сил, они знали, что может сотворить молодой маг, и боялись этого, очень боялись.
– Вот она! Граница! – закричала Саттия, и тут Олен тоже увидел ее.
Ровная линия. По эту сторону торчащие из снега скалы, а по ту – ничего.
– Идите со мной… – выдавил из себя Бенеш. – Сам не справлюсь, нужна поддержка… иначе… нет…
– Ладно, пойдем, – Рендалл посмотрел в глаза Саттии, и встретил теплый, открытый взгляд, полный того чувства, к которому стремятся все роданы, и которое так нечасто встречается. – Рыжий, ты с нами?
– Мяу! – это прозвучало почти возмущенно.
Последние сто шагов они прошли легко, усталость потихоньку отступила. А затем серая толща словно раздалась перед ними, и Олен понял, что они уже внутри нее, внутри тучи.
Вновь оглянулся, и увидел только стену тумана цвета тополиной коры. Мир сгинул за ней.
– О, смотри… – вздохнула Саттия.
– Семя, – прошептал Бенеш, и по телу его прошла короткая, но очень жестокая судорога. – Оно…
Впереди лежала громадная котловина, формой – почти идеальная половинка шара, и матово блестели ее черно-зеленые стенки. А над ее дном возвышалось нечто, похожее то ли на курган, то ли на кучу черной грязи высотой в половину мили. Это было огромное семя, прикопанное в землю.
Олен, Бенеш и Саттия стали первыми, кто увидел его вот так, во всей красе.
– И что дальше? – спросил Рендалл, и сам не услышал собственного голоса. – Эй, что такое?
– Сейчас… – прогрохотало из вышины голосом бывшего ученика Лерака Гюнхенского.
Навалилась боль, ломающая, корчащая, словно по спине прошлось бревно. Олена повалило, затрещали кости, изо рта потекла кровь. При этом у Рендалла сохранилось ощущение, что он стоит на ногах, целый и невредимый, и что тело его слушается.
С неимоверным трудом повернул голову, увидел, что Саттия тут, рядом, но глаза ее выпучены, и в них застыла мука. Подумал, что боль эта иллюзорна, но она, как всякая совершенная иллюзия, может убить.
И тут все закончилось – холодный и влажный, напоенный запахами прелой земли воздух ворвался в легкие. Боль пропала, растворилась, точно призрак в полдень, забрав с собой усталость.
Рендалл давненько не чувствовал себя настолько сильным и бодрым.
– Что это было? – спросила Саттия.
– Оно испытывало вас… – ответил Бенеш, которого, похоже, все только что случившееся никак не затронуло. – Нужно. Чтобы вы… те, кто внутри… могли воспринять, да, и потом направить…
В чем-то бывший ученик Лерака Гюнхенского оставался тем же растерянным парнем, которого они вытащили из-под мечей Темного Корпуса, открывшего охоту на магов.
