моя роль во всём этом.
Джаспер сидит рядом со мной, явно не желая принимать активного участия в беседе. У меня вообще возникает такое ощущение, словно он пришёл с нами просто для того, чтобы играть роль мебели.
— Она очень хороша собой, — говорит Вистан. — Не ты ли мне говорил, что хочешь найти хорошенькую девушку для своей последней сделки?
Валентино выглядит и злым, и насмешливым одновременно.
— Ты, должно быть, шутишь, amico mio? Девчонка среди моих солдат?
Умно, напоминаю я себе... Мне нужно умно показать себя. Я должна что-то сейчас предпринять, ведь от меня требуется достижение подписания итальянцами договора и передачи половины Сиэтла Могильным картам.
Ради Гая...
Боковым зрением я вижу, как стоящий возле меня телохранитель слегка склоняет голову. И всё вроде бы нормально, однако подняв лицо, я ловлю его на том, что он вдруг быстро отворачивается. А потом до меня доходит...
Глубокое декольте на мне.
Ох, как же вовремя.
— Ты пялился на мою грудь? — зло цежу я, глядя на него и не собираясь упускать возможности произвести впечатление на Валентино.
Мой неожиданно прозвучавший голос заставляет двух лидеров тут же замолчать и направить взгляды в мою сторону. На меня смотрит и Джаспер: весь его отсутствующий до этой самой минуты вид куда-то испаряется, он теперь максимально заинтересован в происходящем.
Телохранитель неуютно прокашливается.
— Что, простите? — переспрашивает он, словно ничего не понял.
— Ты глазел на мою грудь, — повторяю я.
— Нет... — Его взгляд бегает по всему залу. — Вам, должно быть, показа...
— Наклонись-ка ближе, — говорю я, сгибая указательный палец. — Хочу тебе кое-что сказать.
Мужчина сперва переглядывается со своим напарником, стоящим с другой стороны, а потом неуверенно приближается и всё же наклоняется ниже ко мне. Я в это время снимаю свою туфлю под столом, и никого не привлекает мой полусогнутый вид; наблюдают все исключительно за диалогом.
Поэтому никто не успевает и бровью пошевелить, когда я вдруг замахиваюсь и наношу удар каблуком прямо по лицу телохранителя. Кажется, он и сам этого не ожидал, так как едва не грохнулся, потеряв равновесие, когда туфля встретилась с его щекой.
— Впредь будешь думать, стоит ли тебе раскрывать свои глазёнки в мою сторону, ничтожество, — шиплю я почти как змея.
А потом выпрямляюсь.
Вистан выглядит очень довольным. Этого я и добивалась.
Телохранитель, конечно же, не смеет и слова мне давать в ответ, поэтому лишь кивает, потирая ушибленное место на собственном лице. Я вижу лишь длинную царапину, оставленную моим каблуком. Возвращаю туфлю на место, скрещивая руки на столе.
Валентино мной восхищён. Его взгляд говорит именно об этом.
— Какая занятная фигура, — с удовольствием растягивая слова, произносит Валентино. — Какой потрясающий подарок судьба сделала твоему сыну, Вистан.
— Да. Хорошенькая. — Вистан устремляет взгляд на меня, проводит пальцем по моему плечу. — И язвительная, когда надо. Гай настоящий счастливчик.
Мне хочется оторвать ему всю руку целиком, чтобы он не смел меня касаться. Потом, надеясь отвлечься, я начинаю думать: а как бы на это всё отреагировал Гай? Если бы он увидел, как его отец дотрагивается до моей кожи, стал бы предпринимать что-то? Мне отчего-то кажется, что да. И нажил бы себе кучу проблем. Снова из-за меня.
— Но у меня к тебе есть один сюрприз, Валентино, — говорит Вистан. Потом он почти зловеще хохочет, добавляя: — Нечто такое, отчего и умереть не жалко.
Я не успеваю понять, что происходит, как вдруг Джаспер резко встаёт из-за стола, и я вижу дуло пистолета, приставленное ко лбу Валентино. У меня сбивается дыхание от неожиданности. Даже мой прежний удар каблуком по лицу телохранителя забывается, словно это было самым обыкновенным делом.
В воздухе повисает тягостное молчание.
— Ах вот значит как... — цедит Валентино сквозь зубы.
Джаспер улыбается почти добродушно:
— Ну вот так и получается, мой дорогой друг.
Вистан не сдвигается с места, я даже перевожу взгляд в его сторону, чтобы понять, какая у него сейчас реакция. И по лицу сразу становится понятно: это всё было запланировано. Может, даже им самим.
— На вашей территории, — заявляет он, — катастрофически не хватает женщин. Удивительно, что ты отказался от моей невестки.
— Что это значит? — сердится Валентино, однако не шевелится. — Убери своего подручного.
Его телохранители тоже остаются неподвижны, напрочь позабыв о своих обязанностях перед боссом. Видно, боятся сделать лишнее движение, чтобы его вдруг не убили.
— Мне слышалось, что ты строишь какие-то козни за моей спиной и против меня. — Вистан берёт бокал, выпивает вино, а потом глядит на итальянца со сверкающими от собирающейся в них злости глазами. — По нашему с тобой мирному договору ты не имеешь права выступать со своими грязными делишками на территории Могильных карт. Так ведь?
Валентино отмалчивается. Я внимательно слушаю, что происходит, всё ещё растерянная.
— Зачем твои черви неделю назад копошились в Беллтауне и Истлейке[3]? — Вистан не дожидается ответа, а сразу продолжает: — Не утруждайся объяснять что-то или оправдываться. Это был риторический вопрос... Я знаю, что ты планировал налёт на мои фермы[4]. Искал их, но не нашёл. Хотел урезать цену, слышал, наверное, что я подумываю перенести центр Могильных карт в один из северных штатов. Таким образом налёт на ферму мог бы сократить стоимость моей территории, я продал бы её тебе по дешёвке... Однако ты не учёл главного. Я – Вистан Харкнесс, как никак, и играть со мной не стоит, а особенно любителям спагетти.
Валентино сжимает губы в тонкую линию и одновременно с этим выглядит как человек, которому хочется столько всего сказать, но он как-то физически не может этого сделать.
Дуло пистолета Джаспера всё ещё упирается в его лоб. Никто вокруг не собирается его останавливать. В который раз убеждаюсь в том, что власть у Харкнессов словно совсем безгранична.
— И что же мы будем делать? — спрашивает наконец итальянец. Теперь в таком положении он кажется каким-то жалким и беззащитным. А я всё ещё не понимаю, почему его телохранители не выполняют своей задачи.
— Я предлагаю вот что. — Вистан протягивает документ, ранее лежавший на столе, Валентино. — Подпиши эти бумаги и мирно разойдёмся. Заберёшь своих червей куда-нибудь подальше от Сиэтла, а я обещаю твою семью не трогать. И будет всем мир.
— Ради чего ты притащил сюда её? —
