Книга Московская сага. Война и тюрьма - Василий Аксенов

Похоронная процессия во всю ширину Большой Пироговскойдвигалась по направлению к Новодевичьему кладбищу. Впереди медленно поднимала иопускала сверкающие голенища рота гвардейцев. Солнце поблескивало на широкихштыках. За блеском кожи и стали двигался блеск меди, духовой оркестр Резервногофронта заполнял весь объем улицы траурным маршем Шопена, что было как нельзяболее кстати: ведь он не предал поляков.

Самого молодого маршала Советского Союза везли на орудийномлафете. Большой отряд офицеров впереди нес на бархатных подушечках его ордена.Далее следовал неровный ряд скорбящих, в центре которого в глубочайшем траурешла жена Вероника и держащая ее под руку двенадцатилетняя Верочка с распухшимличиком. С другой стороны вдову поддерживал маршал Рокоссовский. В первом рядушли крупнейшие военачальники, сумевшие прилететь на один день в Москву израсположения своих фронтов и армий. Вперемешку с ними родственники героическипогибшего маршала – мать его с измученным, но все-таки еще очень гордым лицом,отец, внешность которого напоминала о неплохих людях из русской истории, сестраНина Градова, да-да, та самая... Далее двигались генералы Ставки и генштаба,адмиралы флота, знаменитые летчики, деятели науки, литературы и искусства,целая колонна выдающихся личностей, в самом хвосте которой шли шофер лейтенантВаськов, работник АХУ штаба Резервного фронта старший лейтенантСлабопетуховский, а также заплаканная молодушка, лейтенант медслужбы Таисия Пыжикова,несущая в своем чреве ребенка провожаемого в последний путь маршала. У воротНоводевичьего монастыря отделенную от масс москвичей цепью охраны процессиюожидала еще одна толпа деятелей, среди которых были дипломаты и представителивоенных миссий союзников, в частности полковник Кевин Тэлавер. Рота, медь,орденоносцы, траурные кони, орудийный катафалк с закрытым гробом, колоннаскорбящих медленно втягивалась в ворота монастыря.

* * *

Во время церемонии прощания Тэлаверу удалось занять выгоднуюпозицию, с которой он мог видеть Веронику. Значительность печального события, азначительность события не подлежала сомнению, ведь многие эксперты видели вмаршале Градове некий будущий день России, отодвинулась в глубину, как всякийраз все на свете отодвигалось в глубину или отъезжало в сторону, едва лишь онбросал взгляд на Веронику. Подумать только, какое изящество, какое благородствосквозит в каждом ее жесте, в каждом наклоне головы, сколько поэзии немедленнопроникает в воздух с каждым, самым малым огоньком ее глаз! Что бы случилось сомной, если бы я не встретил ее? Кремль краснокирпичный, символ мирового мрака,ты для меня стал Италией, Падуей и Вероной, Римом и Венецией моей любви!

Произносились речи, прогрохотал артиллерийский салют,оркестр взмыл крещендо, когда стали опускать гроб, потом начался русский ритуал– каждый бросал в могилу пригоршню земли. Пусть будет земля ему пухом, так они,кажется, говорят. Отходя от могилы, важные военные и штатские сановники почтинемедленно начинали оживленно переговариваться. Обрывки фраз долетали до КевинаТэлавера. Оказывается, ждали Самого, то есть Сталина, но он почему-то неявился. Присутствовал, однако, Берия, и даже вытирал платком пенсне. БылиМаленков, Хрущев и Микоян. Уровень вполне приличный. Они все время говорят об«уровнях» и сопровождают это словом «приличный». В принципе, перед нами не чтоиное, как весьма серьезная «светская жизнь» сродни нью-йоркским сборищам ofanybody who’s somebody[15]. Очень важен момент присутствия,хотя бы промельк в глазах других членов номенклатуры. Хроники светских событийздесь нет, в газетах сообщается одной строчкой: «Присутствовали руководящиеработники партии и правительства, деятели литературы и искусства». Однакогде-то в домах и офисах этого дымного, безрадостного города, очевидно,обсуждается: этот был на похоронах маршала Градова, а того не было на похоронахмаршала Градова, и это, очевидно, очень много значит. Здесь, конечно, ужевозник новый класс, едва ли не наследственная иерархия. Очень любопытноеразвитие марксизма. Новый класс со своей Анной Карениной, не так ли?

Вырос холм, покрылся цветами и лентами, гвардейская ротадала тройной залп в серые, такие рутинные апрельские небеса, и все былокончено. Масса людей медлительно, «прилично» качнулась к выходу. Тэлавер виделсзади затылок Вероники с зачесанными наверх, под черную шляпку, золотистымиволосами, с трогательными, юными колечками непослушавшихся прядей. ПринцессаГреза, недостижимая мечта коннектикутского слависта!

Их сына не было на похоронах. Она никогда о нем не говорит,только пожимает плечами – «он где-то на фронте» – и отворачивается со слезамина глазах. Задавать какие-либо вопросы бестактно.

То, о чем всегда как бы мимоходом, как бы по-дружески,по-мужски, всегда с затаенным раскатиком докладывал начполитуправления Стройлокомандующему Градову, соответствовало истине, но только в абсолютно прямомсмысле слова. Вероника Градова и Кевин Тэлавер действительно встречались.Встречались на улице, на улице и расходились.

Обычно происходило это возле телеграфа. Вероника, к примеру,задумавшись, переходила улицу Горького. Перейдя, поднимала голову: высокийвоенный денди в шинели из верблюжьей шерсти спускался по ступеням. «МиссисГрадова! Вот так сюрприз!» Ну и она, разумеется, удивлялась: «Ба, кого я вижу!Полковник Тэлавер, I assume?[16]» Или другой пример: онаспускается по ступенькам телеграфа, а полковник Тэлавер как раз пересекаетулицу Горького. «Ба, кого я вижу! – произносит он быстро усвоенную русскуюфразу. – Миссис маршал Градов, I assume?!» Она хохочет, в глубине ртачуть-чуть поблескивает золотой грибочек. «Ха-ха, кажется, я в руках буржуазнойразведки?!» Они немного прогуливаются у всех на виду, чтобы не былокривотолков. Говорят о театре: в Москве уже вовсю функционируют и Малый, иБольшой, а главное, МХАТ, МХАТ! Говорят о литературе. Вообразите, новаяпубликация Ахматовой, цикл Пастернака... У вас, кажется, ренессанс? Вам нужнопознакомиться с моей sister-in-lаw, она знаменитая поэтесса. О, я будусчастлив! Ну, до свидания, мне пора!..