Книга Обычный день - Ширли Джексон

Ей досталось гораздо больше счастья и достатка, чем многим ее друзьям; гораздо больше, чем ее лучшей подруге Марджори, с которой она ходила в школу и на званые обеды, в церковь в день свадьбы, и на концерты. «Бедная слабая Марджори», – думала Эллен, вспоминая свои подарки судьбы. Марджори всегда чего-то не хватало. Эллен с глубоким удовлетворением отмечала, что у дорогой Марджори тоже, конечно, было меховое манто – хотя не такое роскошное, как у Эллен, и любящий муж, и малышка Джоан, правда, всего один ребенок, и, разумеется, хороший дом. Возможно, Артур немного покровительствовал Актонам, потому что Чарльз Актон действительно вел себя слегка напыщенно и ничего не делал так хорошо, как мог бы, а Марджори постоянно жаловалась по всякому поводу. «Как мне повезло, – думала Эллен. – У меня есть Артур, и мальчики, и все, чего бы я ни пожелала. Бедняжка Марджори, – думала она, – бедняжка, ведь Марджори всегда была гораздо красивее всех вокруг». И после таких размышлений Эллен Лансдаун обычно сразу стремилась сделать доброе дело – пригласить чью-то тетю на обед или отвезти чирлидеров школьной команды на игру.

«Бедная Марджори», – именно так мысленно называла ее Эллен – до того самого вечера в загородном клубе, на танцах, когда торопливо распахнула дверь гардеробной на втором этаже, чтобы забрать свой меховой жакет, и ошеломленно отступила. Ее руки дрожали, а в голове вертелось: «Как же так, Марджори, Марджори и Джон Форрест?» Постояв минуту в недоумении, сжимая дрожащими пальцами дверную ручку, она развернулась и побежала по лестнице вниз, думая только о том, чтобы уйти как можно дальше. Несколько пар все еще танцевали, и Артур подошел к ней с удивленным видом.

– Мне казалось, ты пошла за жакетом. Передумала уходить?

«Нет, нет, – хотела сказать Эллен, – я просто не могла войти, пока Марджори и Джон… в то время как Джон и Марджори… вряд ли я могла просто войти и сказать…»

– Заболталась со знакомыми, – ответила Эллен, удивившись тому, как спокойно звучит ее голос. – Сейчас схожу в гардеробную.

«Очень глупо, – думала она, придерживая подол своего длинного платья, чтобы не наступить на него, поднимаясь по лестнице, – иду во второй раз за жакетом. Надеюсь, они пришли в себя». Дверь гардеробной была открыта, а Марджори, стоя перед зеркалом, поправляла помаду на губах. Избегая встречаться с подругой взглядами в зеркале и отчаянно надеясь не покраснеть, Эллен очень быстро подбежала к вешалке, на которой висел ее жакет.

– Почти все ушли, – сообщила она, глядя только на жакет.

– Ты нас видела? – спросила Марджори.

– Меня ждет Артур, – выдохнула Эллен и сбежала.

«Конечно, я видела тебя, сумасшедшая ты Марджори», – подумала она.

– Пошли? – сказала Эллен, улыбаясь, мужу.

«Должно быть, это продолжается уже давно, – подумала она, – вспоминая некоторые странности, внезапные взгляды, почти незаметные исчезновения на танцах и вечеринках; может ли кто-то еще знать? Только не ее муж, конечно. И не мой. И жена Джона тоже не знает».

– Хороший вечер, правда? – спросил Артур.

И она почти сразу ответила:

– Прекрасный вечер. Но я устала.

– Бедняжка Эллен, – посочувствовал Артур. – Ты так усердно трудилась, все замечательно организовала.

«Я бы с большей радостью организовала исчезновение Марджори Актон из нашего города», – подумала Эллен. И сразу пожалела, что в голову ей пришли такие отвратительные, чудовищные мысли.

И пока они ехали домой, и после того, как Артур вернулся, проводив няню, и пока они пили на ночь молоко на кухне, и когда готовились ко сну, Эллен едва не заявила прямо и без обиняков: «Дорогой, Марджори и Джон Форрест… Я узнала только сегодня вечером, Марджори и Джон Форрест…»

И каждый раз она останавливала себя, думая, что нельзя предавать Марджори, ведь Марджори – ее подруга, и нет такого слова, которое она могла бы произнести, объясняя мужу, чтó она думает о Марджори.

Она не понимала, насколько ясно ей открылась правда, до следующего утра, когда, встретив Марджори в продуктовом магазине, сказала: «Доброе утро, Марджори», и услышав, как Марджори отвечает: «Привет!», осознала, что не хочет вспоминать об увиденном в гардеробной, однако страх в глазах Марджори не дал ей об этом забыть.

– Как дела? – спросила Марджори, вкладывая в слова особый смысл, как будто ее фраза требовала перевода («Полагаю, ты сказала Артуру?»)

– Очень хорошо. А у тебя? («Нет, конечно, нет, разве могу я кому-нибудь рассказать?»)

– До встречи, – махнула рукой Марджори, и они разошлись в разные стороны.

Миновал день или два, прежде чем Эллен в полной мере осознала разрушительную силу произошедшего. Сидя однажды утром за кухонным столом с кофейником и газетой, она подумала: «Вот живем мы в нашем городке, дружим, встречаемся, разговариваем, играем в бридж, танцуем, устраиваем званые ужины, и вдруг двое среди нас будто делают шаг в сторону друг к другу, выпадают из нашего круга, образуя собственный узор, новый и пугающий». «Боже правый, – думала Эллен, – мы с Марджори знакомы двадцать два года. Она всегда была красивее всех, мы полагали, она отлично устроится, а у меня есть Артур. Мне повезло». Сидя за кухонным столом под утренним солнцем, Эллен подумала: «А что если я ошибаюсь? Что если это я стою за пределами круга, а все такие же, как Марджори, как Джон, и, возможно, смеются над невинной Эллен. Что если Артур…»

– Нет, нет, – громко сказала она вслух, решительно отодвигая кофейную чашку. – От таких мыслей у меня голова кругом.

Эллен избегала встреч с Марджори, и ей это удавалось, она почти забыла, какому страшному потрясению подверглись самые основы их отношений, и постепенно обнаружила, что стала невольным наблюдателем в чужой игре; Марджори и Джон будто бы смирились с тем, что Эллен все известно, и даже ощутили своеобразное облегчение от того, что есть на свете хотя бы один человек, которого можно не обманывать. Спустя не более недели после танцев в загородном клубе, на другой вечеринке, Эллен, отвернувшись, чтобы раскурить сигарету, увидела, как Джон Форрест встал и непринужденно вышел на террасу; а через минуту Марджори, встретившись с Эллен взглядом и слегка улыбнувшись, ушла за ним, молча, ни слова никому не говоря.

– Мне гораздо больше понравилась его первая пьеса, – сказала тогда Эллен собеседникам, не сделав и секундной паузы в разговоре. – Эта, на мой вкус, слишком претенциозная.

– А вы видели… – продолжил кто-то, и Эллен подумала: «Чувствую себя виноватой, будто я сама так поступаю, а не Марджори». «Они должны понести наказание», – подумала она.

Спустя несколько дней, играя в бридж с мужем и Актонами – Чарльз Актон сидел от нее по левую руку,