Книга Обычный день - Ширли Джексон

– Вот умница, – улыбнулась она.

Миссис Хартли, глядя на маленькое лицо, сжатые кулачки и крошечную головку ребенка, подумала: «Вот и я такой же появилась на свет».

– Симпатичная малышка, – сказала она с улыбкой.

– Протрите пальцы марлевой салфеткой, – автоматически велела медсестра. – Не забудьте поддерживать голову.

Опередив Мак, она вышла из палаты, оставив миссис Хартли наедине с миссис Уильямс и ребенком.

– Красивая девочка, – похвалила миссис Хартли, внутренне поражаясь огромному голоду, накопившемуся в столь крошечном существе. Каждая частица младенца, даже пальцы ног, поджатые под пеленкой, даже руки, шея – казалось, все в нем требовали еды. – Какие маленькие ручки.

– Какая разница? – послышался приглушенный голос с другой кровати.

«Возможно, я смогу кое-что исправить», – подумала миссис Хартли и осторожно сказала:

– Понимаете, мой ребенок умер.

– Что?

«Наверное, – подумала миссис Хартли, – пришла пора научиться говорить об этом, вместо того чтобы держать все в себе».

– У меня могла бы быть девочка, – призналась она. – Вот почему я здесь так долго.

«Молчи, – мысленно приказала она себе, – у каждого свои трудности».

На другой кровати раздался шорох, и светловолосая девушка повернулась к миссис Хартли.

– Это ужасно, – сочувственно сказала миссис Уильямс.

– Мы предполагали, что так может случиться, – осторожно заметила миссис Хартли. – Бывает, заранее знаешь, что дела идут не так хорошо, как хотелось бы, и когда все случается, то удар кажется не таким сильным. Я хотела назвать ее Элизабет. Это мое полное имя, хотя все зовут меня просто Бет. Видите ли, у меня два сына, – добавила она, зная, что говорит слишком много, однако уже не могла остановиться, думая про себя: «Я впервые говорю об этом, даже Мак не хотела меня слушать, и я все равно должна все рассказать, прежде чем она начнет задавать вопросы, а я все равно на них отвечу». – Понимаете, я обязательно попробую еще раз. У меня двое чудесных сыновей, но на этот раз могла быть дочь. Мы собирались назвать ее Элизабет, в мою честь.

После короткой паузы миссис Уильямс произнесла:

– Забавно… вы так хотели ребенка, а я…

– У тебя очень красивая девочка, – сказала миссис Хартли, снова глядя на малышку. – Она почти доела свою бутылочку.

– Нормальные люди, – подала голос Мак, прислонившись головой к двери, – прыгают над своими детками, повторяя: «Моя зайка хочет кушать?» или «Кто это такая маленькая птичка?» А вы разговариваете друг с другом. Не по-человечески это, нельзя так. – Она подошла и встала рядом с миссис Хартли и ребенком. – Хорошая девочка, – сказала она. – Как вы ее назовете?

– Я? – Подняла на нее взгляд миссис Уильямс.

– Бедному ребенку будет очень плохо без имени. Представьте, как ее будут звать в школе, лет в шесть или в семь: «Эй!» или «мисс Икс!»

– Я назову ее Элизабет, – решила миссис Уильямс.

Мак быстро взглянула на миссис Хартли и отвернулась.

– Красивое имя, – кивнула она. – Сможешь звать ее Бетти, или Лиззи, или Бетси.

– Я буду называть ее Элизабет, – снова сказала миссис Уильямс. Она подняла голову и впервые улыбнулась миссис Хартли. – Элизабет, – повторила она.

Миссис Хартли улыбнулась ей в ответ.

– Мне всегда нравилось это имя.

– А можно мне подержать ее минутку, прежде чем ее унесут? – попросила миссис Уильямс у Мак.

Тем же вечером, после того, как Мак перестелила кровати, вынесла на ночь цветы миссис Хартли и открыла окно, а миссис Хартли и миссис Уильямс, высказав свое неудовольствие, все-таки выпили магнезию из маленьких бумажных стаканчиков, миссис Уильямс, которая лежала, уставившись в потолок, внезапно спросила:

– У вас есть бумага?

– Да, где-то есть. – Миссис Хартли отложила детектив и пошарила на тумбочке. – В коробке – я брошу ее вам. Ручка внутри.

– Спасибо.

Миссис Хартли опустила голову на подушку и подумала: «Девять часов до завтрашнего утра. Может, я вернусь сюда через год и буду знать весь здешний распорядок дня. Со мной все в порядке, если она смогла, то и я смогу. Девять часов до завтрашнего утра, может, пройдет всего десять месяцев, и я вернусь». Она перевела взгляд на соседнюю кровать и увидела, что миссис Уильямс смотрит на нее.

– Устали? – спросила миссис Хартли.

– Вроде того, – ответила миссис Уильямс. – Ничего, если я оставлю у себя бумагу и закончу письмо завтра?

– Конечно, – кивнула миссис Хартли. – Вам лучше поспать – ребенка принесут утром в седьмом часу.

– Так рано! – воскликнула миссис Уильямс. – Похоже, мне будет чем заняться.

Минуту они молчали, а потом миссис Уильямс тихо проговорила:

– Спокойной ночи, Элизабет.

– Спокойной ночи, Молли, – ответила миссис Хартли.

Миссис Хартли долго лежала без сна, наблюдая за миссис Уильямс, считая часы. А когда она почти заснула, дверь тихо открылась, и вошла Мак. Она стояла и смотрела на миссис Уильямс, а миссис Хартли подумала: «Она думает, что я тоже сплю. Вот как выглядит уставшая Мак, когда никто ее не видит – совсем не улыбается». Видеть Мак без улыбки оказалось слишком тяжело, и миссис Хартли мягко произнесла:

– Спокойной ночи, Мак.

Мак быстро повернулась, и ее лицо снова осветила улыбка.

– Не спится? – спросила она. – Посмотри на это. – Она подошла к кровати миссис Хартли и протянула ей лист бумаги.

Миссис Хартли догадалась, что это письмо, которое начала писать перед сном миссис Уильямс.

– Хочешь, чтобы я его прочитала? – спросила она.

– Почему бы нет, – сказала Мак. – Адресовано не нам с тобой, но я думаю, что отчасти и нам тоже.

Взглянув на Мак, а потом на другую кровать, миссис Хартли взяла письмо и прочитала его в тусклом свете ночника.

– Дорогой Джимми, – начиналось письмо. – Произошло нечто удивительное и прекрасное. Малышка Элизабет…

Подруги

«Шарм», ноябрь 1953 г.

Эллен Лансдаун никогда не считала себя жестокой, недоброй или порочной женщиной. Она до сих пор в глубине души таила чувство стыда, возникавшее при смутных воспоминаниях о несправедливости в школьные годы (воспоминания несчастного ребенка, у которого была ужасная мать), и потому прилагала ощутимые усилия, чтобы проявлять душевную щедрость и понимание. Когда никто не соглашался бесплатно работать на общественных концертах, или кому-то приходилось собирать вещи на распродажу, или бедным детям прачки грозило слишком грустное Рождество, милая миссис Лансдаун тут же приходила на помощь – всегда веселая, сговорчивая и полная сочувствия.

– У меня столько всего есть, – часто говорила она себе. – Мне так повезло в жизни.

И роскошное меховое манто, и умные и здоровые сыновья, и уютный дом, а на день рождения она почти наверняка получит великолепный, сверкающий подарок от Артура. Эллен Лансдаун могла бы описать целый мир сокровищ, доказывая, как благосклонна к ней