упёрся в неё.
— Никого? — глухо повторил парень.
Герда покачала головой.
— Я вытащила только тело Дрогана. Поможешь перенести его сюда перед тем, как мы отправимся?
Рауд выглядел потрясённым.
— И девочка? — голос его дрогнул.
Щека Герды непроизвольно дёрнулась.
— Бенгта жива, но — княжна нахмурилась, не зная, с чего начать. — Это долгая и непростая история. Мы можем сначала заняться Дроганом? А потом я бы передохнула и рассказала тебе обо всём, что там случилось.
Был глубокий вечер, когда Герда закончила рассказ. В руинах пылало жаркое пламя костра. Постепенно княжна отогревалась и возвращалась в мир живых из обители мёртвых.
— Не верится, — покачал головой Рауд.
Герда кивнула. Медленно, словно язык с трудом его слушался, молодой лучник выговаривал слова:
— Я всегда думал, что умру первым. Я ведь болен, кровью кашляю каждый день. А вот, как оно всё повернулось. В итоге пережил остальных.
— Пути Создателя неисповедимы, — тихо отозвалась Герда.
Рауд отхлебнул горячего вина. Отблески костра плясали на поблескивавшей от пота коже его лица.
— Ведь рассказать кому — не поверят. Как мог выжить больной слабак, если пало столько крепких воинов?
Княжна пожала плечами и горько усмехнулась.
— Когда узнают, что я вернулась, история расползётся. Конечно же, сказители всё переврут. Попомни моё слово — наверняка окажется, что ты не остался снаружи охранят лошадей, а спустился вместе со всеми. Народ любит героев. И если их нет, то их просто выдумают.
— Несправедливо это всё. Я ведь совсем не герой.
Герда покачала головой.
— Ты не понимаешь, как это происходит. Ты выжил не потому, что ты какой-то герой сказаний. Ты станешь героем сказаний потому, что ты выжил. Тысячи безымянных людей, которым не повезло, хотя, может, они были больше достойны славы, сгинут в безвестности. А народ на площадях, слушая истории о нас, скажет «Этого не может быть!». Они тоже не понимают, что если бы этого не могло быть — не было бы и истории.
Рауд кивнул.
— И в итоге выходит, что все ошибаются.
— Такая вот ошибка выживших, — согласилась Герда.
Повисла тишина, лишь костёр потрескивал влажными сучьями, разбрасывая вокруг искры.
— Ладно, я пойду устраиваться на ночлег, — произнесла Герда, вставая.
Залезая в палатку, она оглянулась. Рауд следил за ней долгим внимательным взглядом, от которого Герде стало не по себе.
Герда проснулась посреди ночи. Некоторое время она не могла понять, что её разбудило. Вслушивалась в кромешную тьму, пока снова не раздался какой-то едва слышный шорох. Сердце учащённо забилось, предчувствуя опасность, а рука скользнула к рукояти кинжала.
Но тут же другая рука, крепкая и мозолистая накрыла её ладонь, не давая пошевелиться.
— Шшш, — послышался во мраке голос. — Не надо, тебе это не пригодится.
— Рауд? — неуверенно спросила Герда. — Что ты делаешь?
Кинжал вырвали из её руки.
— Тебе не понять, княжна. У меня никогда не было женщины. Тем более — такой. Прости, что так вышло, но ты — мой последний шанс. Не думаю, что мне долго осталось. Так говорили голоса. Все те дни, что я провёл здесь, они являлись во сне и говорили, что я умру один. Но видишь, как получилось? Они были не правы. Я им докажу. Докажу, что они ошибались.
Герда дёрнулась, но что-то тяжёлое прижало её к земле. Она почувствовала, как ступни её холодеют от ужаса.
— Мой отец заплатит тебе много денег, — лихорадочно зашептала женщина. — Я никому не скажу, что ты пытался сделать. Подумай, что ты творишь.
Ответа не последовало. Лишь кто-то в темноте дёрнул её за ворот так, что ткань затрещала. Герда принялась отчаянно, но безуспешно брыкаться. Чужие грубые руки уже проникли под её одежду.
— Подумай, что сказал бы тебе об этом Дроган! — прорычала княжна.
Рауд замер. Воспользовавшись моментом, Герда нанесла отчаянный удар головой, рассчитывая попасть в лицо стрелку, и успеть добраться до оружия. Ярость и страх придали ей сил.
Но она промахнулась. Судя по всему, отчаянный удар пришёлся в грудь лучника, и Герда вздрогнула от ужасной мысли, что, возможно, упустила свой последний шанс.
В темноте раздался задыхающийся кашель, и что-то брызнуло ей на лицо и шею. Отчаянно дёрнувшись, Герда вдруг почувствовала, как давление исчезает, и выбралась из-под навалившегося на неё тела. Ухватившись за край палатки, она дёрнула его, вырывая колышки из плотной земли, и оказалась снаружи.
Серп необычайно бледного месяца висел над руинами. Вокруг всё также стояла тишина, только за спиной раздавались судорожные вздохи и захлёбывающийся кашель. Чувствуя прилив уверенности, Герда двинулась туда, где лежало тело Дрогана, завёрнутое в походную постель, как в погребальный саван. Она знала, что ей нужно. Её руки сомкнулись на рукояти топора.
Но, когда она вернулась назад, всё уже было кончено. Бледный свет, проникнув в палатку, выхватил перемазанное кровью лицо Рауда. Его глаза были распахнуты от ужаса, который он пережил в последние мгновения своей жизни, захлёбываясь кровью, наполнявшей поражённые лёгкие. Один.
Герда поёжилась. Так и закончилась история отряда «Сумеречных котов».
«Живущий насилием, умирает в насилии».
Княжна покачала головой и закрыла палатку. Все её вещи оставались снаружи, и их было не так уж и долго собрать. Вскоре две лошади покинули проклятый город. Одна везла на себе живого, вторая — мёртвого. Остальных скакунов Герда прогнала, надеясь, что они сами сумеют найти свою судьбу, и та будет к ним благосклонна.
На перевале было тихо. Безумный каменотёс то ли спрятался, то ли исчез. Герда не стала его искать. Местные племена тоже не потревожили её в пути — возможно, никого из горцев не оказалось рядом. А может быть, им были интересны только те, кто шли к городу.
Два дня спустя Герда отыскала живописный холм, поросший изумрудным клевером. Тот, словно ковёр, устилал вершину и склоны, спускавшиеся к самому морю. Дрогану наверняка понравился бы этот вид. Герда не так долго знала этого человека, но почему-то чувствовала, что он был полон света.
