Надеясь, что вой ветра скроет шум моих шагов, я сорвалась с места.
Моя цель была близка, как никогда. Мне хотелось мести. Я слышала, что она не принесёт облегчения и не вернёт того, кому уже всё равно. Но это желание, что движет мною сейчас, не остановить.
Его спина приближается ко мне с каждой секундой. Вот я хватаю его плечо и заношу нож, чтобы сделать удар в район сердца. Но лезвие не достигает конечного пункта. Находясь на один шаг впереди меня, он перехватывает мою руку и втыкает иглу в кожу.
Сначала я не понимаю, что произошло, пока не чувствую, как в шее, там, где только что побывала игла, начинает разливаться приятный холод.
Отшатнувшись, я роняю нож на землю и по инерции хватаюсь за место укола.
Томас поднимает здоровую руку, и в ней я вижу металлический шприц-пистолет.
– Что за дрянь ты мне вколол?!
– Не волнуйся. Минут десять, а может пятнадцать у тебя есть. Ещё успеешь высказать всё, что обо мне думаешь, а пока послушаем меня.
Я хочу поднять нож, но моё тело больше мне не пренадлежит. Оно стало ватным и каким-то тяжёлым. В голове поднимаются вертолёты, и весь мир начинает плыть. Пошатнувшись, я упираюсь рукой о стену, не позволяя себе упасть.
– Что? Уже так быстро? В таком случае у нас от силы минут семь. Придётся пропустить вступительную часть и перейти сразу к делу, – говоря всё это, он стал использовать ремень как жгут, чтобы перетянуть руку над раной. – То, что сейчас активно течёт по твоим венам, это сыворотка СИ-7 новая разработка нашей лаборатории. Её главный ингредиент – это парализующий яд визгунов. Ты знала, что в больших количествах этот яд смертелен? Я вот, например, не знал.
Его слова долетали до меня будто через плотное облако. В моём теле такая лёгкость, что хочется смеяться. Так хорошо я ещё не чувствовала себя никогда. Это похоже на алкогольное опьянение, только в несколько раз лучше. Поняв, что стоять не хочется, я спустилась по стене вниз.
– Вижу, словила кайф. Сначала, как ты уже знаешь, у тебя слегка закружится голова, ты почувствуешь эйфорию, как после выпитого алкоголя. Затем тебе станет холодно, а потом резко бросит в жар.
Мне хотелось закрыть ему рот и желательно навечно, потому что как только он говорил про новый симптом, тот сразу же прибывал в моё тело. Теперь мне было холодно, руки и нижнюю губу начинало трясти, как если бы у меня была температура под сорок.
– Когда лихорадка наберёт обороты, ты начнёшь кашлять кровью. Это сыворотка начнёт уничтожать орган за органом. Начнутся сильные боли и вот тогда парализует конечности. Только вот я не помню, что сперва руки или ноги… Хотя не важно. Последняя стадия – это стадия овоща. Ты будешь всё видеть и слышать, но ни черта не сможешь сделать и вот тогда в самом конце ты начнёшь задыхаться.
Ощущения сменяли друг друга словно по щелчку. На лбу и над губой появилась испарина. На улице стоял ледяной холод, но внутри меня происходил пожар. Кожа горела живьём. Хотелось содрать с себя всю одежду, чтобы хоть как-то унять этот жар. Прикрыв на мгновение глаза, я стала сильно кашлять. Горло стянуло спазмом, а во рту появился металлический вкус. На снегу красной кляксой появилась кровь.
– Твои лёгкие парализует, и они больше не смогут выполнять свою функцию. Паум! Конец! Ты мертва. И пытка, и смерть. Они искали антидот к парализующему яду, а нашли смертоносное оружие. Это не может не впечатлить.
– Ты такой же больной ублюдок, как и они все, – задыхаясь от сильного кашля, просипела я.
– Может быть, – отвернувшись от меня, он посмотрел на вид, что открывала ему крыша. – Взгляни на этот мир. Он давно уже прогнил, так какая разница какими методами ты пользуешься, чтобы достичь желаемого? Люди – это устаревший вид, которому пора эволюционировать.
Сильная тупая боль застала меня в районе живота. Она перетекала от органа к органу и снова возвращалась в исходное положение. Кашель продолжал бить. Я чувствовала, как во рту большим глотком скапливалась кровь. Завалившись набок, я попыталась ползком подобраться ближе к ножу. Кончики пальцев коснулись рукояти, и собрав все силы, которых не осталось, я постаралась подтянуть его к себе.
– Ева, Ева, Ева… – наступив ногой на мою руку, он несколько раз цокнул языком. – Только ты могла пойти с ножом для масла против целого мира, – забрав единственное холодное оружие, он выкинул его с крыши. – Знаешь, Ева, поначалу, когда ты только появилась в нашей группе, я подумал, что ты такая же недалёкая как они все, но потом понял, что в тебе есть мозги, надо признать и яйца тоже. Ты тогда лихо придумала с лестницей. Вытащила из этой нелепой ситуации.
– Спасла тебе жизнь. Люди так это называют, – презрительно кинув, я потёрла ушибленную руку. Но эта боль не сравнится с той, что я испытывала внутри.
– Да, точно. Спасибо, – он криво улыбнулся.
– Надо было оставить тебя гнить на той лестнице.
– Надо было.
Кожа на костяшках обветрилась и потрескалась. Я отрешённо наблюдала, как с мелких трещин проступала кровь. Мне захотелось смахнуть каплю, но руки больше не хотели двигаться. Я чувствовала, как медленно микрон за микроном из моего тела уходила жизнь.
* * *
– Жаль, что ты не на нашей стороне, такие люди нам пригодились бы, – присев около меня на корточки, ровным тоном произнёс он.
Почувствовав, как его пальцы убирают прядь волос с моего лба, я брезгливо дёрнула головой.
– И вот зачем совать свой очаровательный носик куда не следует. Вы девочки такие любопытные. Взять, к примеру эту фригидную Кэс. Влезла куда не надо и что за этим последовало? Словила пулю. Сама виновата. Нечего было лезть в дела взрослых.
– Какая же ты тварь.
– О, несомненно. Но заметь, умираешь сейчас ты, не я. Так что не буду принимать твои слова близко к сердцу.
Положив задумчиво пальцы к губам, он продолжил:
– Признаюсь честно, не люблю убивать годный материал, это знаешь ли расточительство. Но ты не оставила мне выбора, – встав, он отряхнул штаны.
Я не узнавала этого человека. Его манера, тон голоса, всё было другим, даже походка стала какой-то угловатой словно он ходил на прямых ногах.
– Зачем все эти сложности? Почему бы просто не перебить всех нас?
– Я предлагал, но, видишь ли, им нужна какая-то особая кровь, которая течёт в венах твоей сестры. Так что пока они её не получат, второго судного дня не будет.
– А если они ошибаются и Мия никакая не особенная?
– Ева, Ева, тебе хочется в это верить. Не осуждаю. Ты даже представить не можешь, какие сети плетутся вокруг тебя. А впрочем, никогда и не узнаешь.
– Ты сам не знаешь, – сплюнув кровь, прохрипела я. – Корчишь из себя тут главного, будто ты один из них, а сам даже никогда не видел на кого работаешь.
– Ошибаешься.
