— А как же твой парень?
— Он не поможет мне. Пойдем?
Рыжий лис кивнул и махнул рукой направо. Им следовало пройти два дома и во дворе старого пятиэтажного дома скрывался угол-портал. Пока они шли вдоль шоссе, Марина внутренне ликовала. Как же хорошо, что она вовремя догадалась и осмелилась попросить! Наверное, у нее все получится, если рядом будет такой опытный и сильный лис.
— Ты уверена, что твой… — Роуэн сделал паузу и насмешливо сказал: — Как его? Кирилл дождется тебя?
— Разумеется, — Марина не поддалась на провокацию и встала перед светящимся углом, — Мы отлучимся ненадолго и…возьми меня за руку.
…Его рука была теплая и какая-то родная…Девушка в очередной раз поймала себя на мысли, что не хочет отпускать его. Быть рядом, всегда, везде и при любых обстоятельствах! Вместе ложиться спать, вместе просыпать по утрам, вместе качать в колыбельке маленьких лисят…
Но нужно быть сильной, иначе ей не выжить.
Они оказались в знакомой каморке магазина, но, в отличие от предыдущего раза, Марина вылетела из темноты пулей. До дома не разговаривала с парнем и даже не смотрела в его сторону.
О чем думал Роуэн, она не догадывалась, и кто знает, может это было к лучшему.
Клавдия Ивановна открыла дверь спустя пять минут и трех энергичных трелей, и почти сразу же была вжата в стенку- Марина налетела с объятьями и повисла на маминой шее, с трудом сдерживая слезы.
— Ты чего вернулась? Забыла что-то? Отцепись, задушишь!
— Мамочка! Я тебя так люблю, — просипела ей в ухо Марина, — Помнишь, ты мне в детстве леденцы мятные приносила?
— Причем здесь конфеты? О… — она увидела мнущегося в дверях квартиры Роуэна и тут же сделала стойку: — Вы к нам, молодой человек? Мне кажется, мы виделись раньше….Проходите-проходите, что же вы в дверях стоите…
Она быстро отцепила от шеи дочь и заставила найти для гостя тапочки.
Роуэн смутился. Послал тревожный взгляд Марине, но та не среагировала — сделала вид, будто не понимает.
Когда Клавидия Ивановна побежала ставить чайник, рыжий лис резко обернулся и злым голосом спросил:
— Зачем мы пришли? Передавай быстро матери вещь и уходим.
Поможет или нет? Марина не стала гадать.
— Мне нужно передать ей жемчужину… — увидев его перекосившееся от недовольства лицо, добавила: — А сама я не знаю, как сделать это незаметно. Поэтому прошу тебя помочь…Нужно ее как-то отвлечь…
— Ты сдурела?! — перебил он. Было видно, что он глубоко возмущен ее решением, — Неопытная, неинициированная лиса, которая ничего не умеет в жизни. Да ты коньки отбросишь, вернее лапы протянешь, чуть что не так… Жемчужина нужна для подстраховки, она помогает быстро излечить раны, восстановиться, ну и просто не умереть от какой-либо болезни, пока ты мала и имеешь один хвост. Даже если подхватишь туберкулез, сифилис или холеру, не умрешь, пока в тебе жемчужина.
— Я хочу помочь маме, — упрямо сказала Марина, — И уж если я оставляю ее на произвол судьбы, без себя и охраны, хочу быть уверенной, что она поправится.
— Ты не можешь этого сделать! — Роуэн поджал губы, сдерживаясь, — Пойми! Это может быть смертельно! Я поставлю круглосуточную охрану у твоего дома, она не будет без присмотра. Идем!
— Ты дурак? Не видишь?! Какая охрана?? Она же умирает! — закричала Марина и вцепилась в рукава его футболки, — Я никуда не уйду, пока ты не поможешь впихнуть в нее жемчужину.
— Отцепись, сумасшедшая. — парень из последних сил сдерживался, чтобы не заорать в ответ, — Это очень рискованно…
— Но ведь можно! — Марина умоляюще заглянула ему в глаза, — Ну, пожалуйста! Для меня это очень важно, я просто не представляю, когда в следующий раз увижу ее и боюсь, чтобы это не была наша последняя встреча…
Она издала звук, похожий на начинающиеся рыдания, и Роуэн сдался. Конечно, он понимал ее, сочувствуя и волнуясь, но боялся совершить непоправимое. Глупая девчонка, не осознает, чем рискует.
— Ты отдаешь часть себя, часть своего здоровья маме. Ты согласна?
— Да!
— Ты уверена в своем решении?
— Да!
— Не пожалеешь?
— Пойдем быстрее! — она потащила его на кухню, одновременно шепча на ходу: — Не нужно пугать ее, тсс…нужно сделать как-то осторожно…
— Я отвлеку. Ты только вовремя достань жемчужину, — сказал ей в спину Роуэн.
К большому удивлению Марины, получилось быстро и как-то даже естественно: Роуэн выпил чашку чая и поблагодарил за вкусное варенье. Когда Клавдия Ивановна широко улыбнулась, Марина с криком "мятные леденцы" с налету засунула ей в рот жемчужину. И она проглотила.
— Не похоже по вкусу-то, — развернулась к Марине и не поняла, почему дочь плачет.
"Я сделала это! Сделала! Сделала…" — думала Марина и посылала лучи добра самому дорогому человеку на земле. Как же теперь спокойно и хорошо у нее на душе! Она смогла помочь маме и теперь все точно исправится и станет в ее жизни лучше.
— Жаль, папы нет. Хотела с ним попрощаться…
— Да, он звонил. Говорит, задерживается.
Она сделала знак Роуэну, чтобы тот собирался. Парень понятливо кивнул и еще раз поблагодарил за гостеприимство.
Они вышли из дома и направились к магазину, чтобы скорее перенестись к остановке. Но около входа в кладовку Роуэн остановился:
— Давай дальше сама. Я помог тебе, мы попрощались….Теперь мне нужно идти.
— Спасибо! — прошептала Марина и запустила острые ногти в ладони, чтобы не расплакаться, — Я никогда не забуду.
— Держись от Люра подальше. Да и остальным не шибко доверяй, — вздохнув, посоветовал парень.
Взгляд его блуждал по вывескам на стене, по дверному косяку и лампочкам.
— Почему он избегает смотреть на меня? — девушке стало очень обидно и она шмыгнула носом: — Ну, тогда прощай! И спасибо за медальон…
Она развернулась, чтобы гордо и независимо уйти. Пусть он не любит ее и не тянется так сильно, как она к нему. Она не будет переживать. Переключит свои нерастраченные чувства на другое. Поедет отдохнет, в конце концов, и отвлеченно подумает обо всем этом на досуге…Следует впредь быть осторожней в привязанностях. Не всегда они доводят до добра или какого-нибудь результата. И не всегда нужны другой половине.
Она чувствовала, что еще секунда и расплачется прямо на подходе к светящемуся углу. Но нельзя. Она — сильная и независимая лиса! Негоже быть у кого-то на поводке…
Роуэн подхватил ее за локоть в тот момент, когда она почти уже в кладовку, и подтянул к себе. Прижал к груди и замолчал.
— Какое долгое и мучительное прощание, — подумала она и вслух сказала: — Тебе же нельзя касаться меня! Что за обнимашки?…
