– А тебя тут никто не спрашивает. Ты не хозяин, ты арендатор. Ты взял душу в пользование, и сейчас мир требует свое имущество обратно, пока еще ты не загадил его полностью.
– А ты, значит, пришел выбивать долги?
– Именно.
– Значит, нам не договориться?
– Истинно так. – Сатхи поморщился. – Есть ли у тебя просьба? Желаешь ли ты, чтобы я известил кого-либо о твоем уходе?
– Ты рано режешь мясо с непойманного крола. Кто бы ты ни был. Несмотря ни на что, я не собираюсь никуда уходить.
Механик начал движение, мягко переступая босыми ступнями по песку. Он шел не к жнецу, он двинулся вокруг, выводя Альбина с Сатхи на одну линию.
Но и жнец был не прост, не давая спрямить линию атаки, он шагнул назад. Назад и в сторону.
Дворянин так же двинулся прочь, перекрывая путь к замершей за другим обломком колонны девушке.
Калинич ступал осторожно, но слабый хруст под стопой заставил его замереть.
– Опять? – он опустил глаза, чтобы рассмотреть новую ловушку до того, как она сработает, и прилетевшая тяжелая стрела ударила точно в середину груди, заставив мастера сделать шаг назад. Из-под ступни вырвался целый гейзер песка, обдирая кожу, сдирая мясо. И лишь ихор, окутавший конечность толстой мягкой пленкой, не дал Механику остаться без ноги. Вырвав из груди стрелу, Механик яростно отбросил ее в сторону и успел, развернувшись на свист, поймать другую. При этом он успел еще и нож вложить в заткнутые за чудом уцелевший ремень штанов ножны.
– Этим, – он поднял стрелу, зажатую в кулаке, – меня не остановить.
Внезапно стрела окуталась пламенем, и мастер с проклятьями отбросил ее прочь.
Сразу же перейдя на максимальную скорость, он бросился к юноше, надеясь успеть расправиться с ним до того, как тому на помощь придет жнец.
Но на удивление мастера, юноша успел не только среагировать на движение, а сам прыгнул навстречу, раскручивая невесть откуда взявшийся двуручный фламберг.
Механик отпрянул, оставляя кусок кожи на волнистом лезвии, почуял спиной свист фола, изогнулся в воздухе, хватаясь за крекер кнута и снова с проклятьем отпрыгивая в сторону.
Снова та же ошибка: нельзя хватать оружие невысокого врага. Тонкий ремень превратился в шипастый шар, пронзивший своими иголками кисть Калинича насквозь.
Прыжок, поворот, полувольт. Механику удалось обмануть противников: зайти мальчишке за спину и, увернувшись от тонко поющего под напором воздуха клинка, от всей души зачерпнуть и отправить в полет горсть песка.
Юношу смело, но не успел Калинич развить успех, как в спину прилетела новая стрела, а жнец уже теснил его, размахивая двумя цепами.
Било ударило в колено, на лету выпуская из себя новые шипы. Но Механик успел подпрыгнуть для того, чтобы, прокатившись по песку, вырвать из себя еще одну стрелу.
Внезапно из-за облака пыли вынырнул юноша с кацбальгером, вонзил его в спину Калиничу и вновь пропал за клубящейся пылью.
Один из цепов снова превратился в кнут и, раздирая пространство, стегнул поперек корпуса, вырывая куски мяса.
Ихор зарастил раны мгновенно, но силы все же уходили слишком быстро. Хлопнув по пряжке ремня, Калинич сломал в руке отделившийся от нее диск, вызвав нестерпимую вспышку света.
Жнец сразу отпрыгнул подальше, а юноша, в очередной раз вынырнув из пыли в низком, параллельном земле прыжке, получил полную дозу и, не успев сориентироваться, отлетел изломанной куклой к той самой колонне, за которой пряталась девушка.
Просвистели мимо стрелы, прилетела с другой стороны непонятная железная штука вся в лезвиях, походящая на диск на очень тонкой и длинной цепочке. Калинич увернулся от всего, перехватил цепочку, потянул, выдергивая из-за полусгнивших скамей рыжеволосую девчонку, перехватил, ломая шею, отбросил в изумлении: перед смертью она умудрилась пальнуть из огромного пистоля.
Ихор затянул сквозную рану в груди, не успевая наращивать мышцы и кость. Стянул связками, бурлящими под напором силы. Механик прыгнул назад, ловя в воздухе загорающуюся стрелу, вонзил ее в колено летящему навстречу жнецу. Рухнул сверху, стараясь попасть клинком в янтарный зрачок. Но невидимая сила отбросила его прочь.
Сатхи вскочил упруго, разворачивая функцию в длинный тонкий меч. В другой руке сформировал щит со множеством отверстий, чтобы ослабить сопротивление воздуха. Отскочил, встав между искаженным и дворянином, успел заметить, как на арену вырвалась черноволосая и как на ней повис толстячок, не пуская в бой.
Данте, отбросив лук, пытался удержать извивающуюся девушку, повалил ее, накрыв тяжестью своего тела, буквально в шаге от очередной ловушки.
Выскочившая из-за колонны Кара послала в полет два тонких кинжала. Закрутилась, поднимая маленьким вихрем пыль, из которой полетели новые смертельные подарки.
Механик вновь уклонился. Снаряды, которые посылала девушка, он даже не пытался перехватывать, толкнув босыми пятками арену от себя, он бросился на жнеца, раскручивая в кистях ножи. Тот встретил его вращением щита, из которого внезапно вырастали тонкие шипы необычной остроты и твердости. Широкими взмахами длинного меча жнец заставлял Механика держать дистанцию и оставлял цель вне досягаемости клинков мастера. Калинич закружил, нырнул под выпад, покатился, отбитый щитом в сторону девчонки, подсекая в перекате ее ноги, но добить не успел. Пинок в голову смазался из-за пронзившей его насквозь пики, в которую жнец преобразовал функцию.
Решившись, Калинич, не пытаясь даже сняться с острия, понимая, что не успеет, сосредоточился на ихоре, отправил его тягучей волной по древку.
Жнец вскрикнул, развеяв функцию, попытался сформировать барьер, но не успел: ихор, как живое существо, словно еще одна рука, вырывался из груди Механика и рвал и разъедал плоть жнеца, разбрызгивая обильные фонтаны настоящей крови. Механик прижался к жнецу, укутывая его, как покровом, в ихор.
– Ну, что ты теперь скажешь? Сумеешь ли взыскать долги? – выдохнул Механик, обнимая сухощавого жнеца, чувствуя, как под его руками трещат и ломаются кости.
– Не сомневайся, – выдохнул Сатхи, зацепившись функцией за душу. – Долги надо отдавать, – произнес он чуть слышно, выпуская с дыханием поток крови. Функция уже пела, зовя душу Механика за собой.
В тот момент, когда измененный схватил его, жнец понял, что с прошлого раза душа твари претерпела изменения. Это было невероятно, но засохший куст выпустил зеленый побег с маленькими, еще слабыми листочками. Зацепившись за эту неправильность, за полуожившую душу, Сатхи смог заставить функцию петь. Он звал за собой, ощущая, как душа жаждет избавиться от бремени, жаждет вернуться в мир. Странно, но ее словно звал кто-то еще, кто-то, неразрывно связанный круговоротом.
Окутав функцией само естество искаженного, жнец прочел и имя: «Виола».
Как парадоксально, именно то, что могло возродить душу твари, именно то, что могло вернуть ее в мир и в круговорот, сейчас привело тварь к поражению.
