Зацепившись за любовь, которой нет места в искажении, жнец звал и звал, не решаясь тянуть. И душа отозвалась, двинулась за ним. Сейчас было легко провожать ее в мир, не нужно было рвать ткань реальности.
Жнец чувствовал, как умирает и его собственное тело, разрываемое силой шингов. Значит, он проводит искаженного сам, покажет ему путь.
«Виола», – тонко запела уходящая душа.
Жнец почувствовал боль от разлуки, боль и тоску по девушке, которая никогда не дождется своего любимого. Никогда не узнает, как и куда он ушел. Не узнает, почему не вернулся. Сломили ли его волю обязательства, или одолел враг, бросил ли он ее, отринув чувства, или, может, не было этих чувств, может, все ложь, и те короткие мгновения счастья, что выпали на долю ее – суть обман.
Жнец потянул за это горе и боль, обрывая все связи с реальностью и с телом, оставшимся на желто-сером песке. С телом, что сначала рассыплется сверкающей в закатных лучах солнца пылью, а вскоре и вовсе развеется, будто его и не существовало вовсе.
Зашевелился на песке юноша, подполз к бесчувственному телу Кары. Обнял девушку, пристроив ее голову у себя на груди. Уставился неверяще в мертвые глаза Страты, с лица которой так и не сошла та загадочная улыбка, возникающая, когда девушка смотрела на Альбина.
Протопал мимо, чудом не попав в капкан, Данте, поддерживая за локоть посеревшую лицом от горя черноволосую. Склонился над Стратой, прикрывая ее веки. Растерянно и испуганно взглянул в глаза другу.
А тот все так же невидяще смотрел перед собой.
Закатное солнце вновь окрасило камни колизея багровым. Сегодня этот цвет был к месту.
Кара очнулась, присоединившись к страшному молчанию.
Даже Тара успокоилась и, двигаясь как механическая кукла, подняла и перенесла погибшую Страту в карету Данте. Они отбыли, убедившись, что Альбин с Карой не нуждаются в помощи. Не задавая лишних вопросов, Данте тихо попрощался с нор Амосом и, отвернувшись, побрел к карете. Тара только кивнула, устремляясь за толстячком.
Альбин с Карой долго смотрели им вслед, пока над окрестностями не воцарились сумерки, щедро озаряемые светом полной луны. Пока вдали, на замковой горе не заполыхал Лунный дворец, знаменуя конец одной эпохи и начало новой.
Альбин смотрел на пожар так же, как смотрел в мертвые глаза рыжеволосой. Молча и неверяще. Смотрел сквозь слезы, когда подошла и встала рядом с ним девушка-убийца.
Взяв его ладонь в свои руки, она тихо произнесла: «Я не брошу тебя».
Двое стояли, обнявшись, на холме перед огромным городом. За спиной была могила павшего в неравной битве товарища, впереди – пожарище старого мира.
Каждый из них был бы одинок в своих страхах, но их было двое.
