Император, отирая окровавленный меч специальной тряпкой, неспешно проследовал по страшному коридору.
Прозвучал щелчок спускаемой тетивы, и Орест, сдвигая пространство, самыми кончиками пальцев ухватил болт за хвостовик. Остановил, теряя ногти, не давая ему погрузиться слишком глубоко в податливую плоть. Успел? Или опоздал?
На половину длины тонкой ковки стрела все же проникла в плоть императора. Пустяк? Но отчего тогда правитель империи, закатив глаза, осел на пол. Яд или магия? Собравшись, Орест рванул болт на себя, выдирая с мясом, подхватил на руки, потащил обмякшее тело. Рядом суетливо затыкал рану правителя облитый кровью мальчишка.
– Красный Палач убил императора, – послышался крик из толпы мятежников. – Варвары напали на императора! Смерть дикарям!
Досадливо поморщившись, но отдав должное свое-временности лозунга и прихотливости человеческого ума, Орест бросил, уже понимая, что ничего не добьется этим: «Убейте всех».
Неизвестно, как сложатся события далее, будет ли народ сражаться с империей вместе, плечом к плечу, или станут по разные стороны, но сегодня он подвел своего брата. Быть может, все же веры бывает недостаточно?
* * *
Сатхи двигался неторопливо, обходя ловушки и капканы, несмотря на все опасения нор Амоса, он достаточно хорошо запомнил их расстановку. Но тем не менее жнец все равно окутался функцией. Позади в коридорах свистело и грохотало: тварь явно вкусила сполна подарков Альбина. Если раньше жнец думал сойтись с искажением в коридорах древнего колизея, то теперь он, отбросив эту мысль, продвигался к выходу. Пусть тварь насладится сполна, а там поглядим, да и на просторе жнецу будет сподручнее.
Наконец, коридоры остались позади, и он, морщась от резанувшего по глазам света, выбрался на арену цирка. Поискал взглядом парочку, отметил, что они не стали дожидаться на виду, а укрылись за обломками. Помахал рукой Альбину, поискал глазами Данте, который накануне прибыл вместе со своими помощницами.
Дворянин не стал их близко знакомить, буркнул только, что они помогут. Сатхи не очень понравилось подобное развитие событий, но отыгрывать было уже поздно. К своему изумлению, ни Данте с ростовым луком-чудовищем – когда жнец узрел его, то не поверил, что толстячок сможет хотя бы натянуть тетиву, – ни девчонок со странными голодными глазами и многозначительными ухмылочками, коими они щедро одаривали дворянина, явно замечая, как от этого портится настроение Кары, жнец не смог засечь.
Отойдя от выхода из смертельного лабиринта на двадцать шагов, Сатхи уселся на песок и, прикрыв глаза, стал ждать.
Странное дело, после стольких лет он все еще не любил этого момента перед схваткой. Момента, когда нервы натянуты, а тело готово отравить себя целым коктейлем гормонов, вызывающим возбужденную дрожь и неуверенность. Отсчитав ритм, Сатхи мерно задышал, успокаивая организм. Растопырил функцию, протянул тоненькую струйку, словно паутинку к выходу, закрепил ее на ключевом камне, активирующем ловушки арены, и погрузился в транс.
Им пришлось ждать достаточно долго. Искажение медленно продвигалось через лабиринт, который в общем-то и не был лабиринтом, ибо все отнорки и повороты были предусмотрительно заблокированы и завалены камнями, оставляя пусть извилистый, но все же однозначный путь наружу.
Тварь явно не спешила, иногда подолгу замирая после очередной ловушки, иногда рывками преодолевала сразу несколько, но как ни надеялся про себя Альбин, лабиринт все же прошла. Не смогли ее задержать ни взрывы, ни выскакивающие из стен и потолка шипы, ни ядовитые и кислотные облака, ни падающие и переворачивающиеся плиты.
Вывалившись из коридора в облаке пыли и гари, высокий мускулистый мужчина в изорванных штанах остановился, лишь только ноги его коснулись песка арены. Несмотря на все испытания, он стоял, и на его теле не было видно и следа ран, лишь копоть и сажа. Несмотря на все, он стоял, и на лице его была улыбка. Вкупе с пронзительным взглядом водянистых глаз выглядела она явно угрожающе. Не двигаясь с места, искаженный отсалютовал жнецу рукой, в которой был зажат длинный нож.
– Признаюсь, – голос его звучал хрипло, – это было весьма познавательно и во многом неожиданно. Позвольте выразить свое восхищение, – Механик поклонился поднявшемуся на ноги жнецу.
– О, – Сатхи поклонился в ответ, – ваша похвала не по адресу. За то увлекательное путешествие, которое, смотрю, пришлось вам по вкусу, стоит благодарить нашего молодого друга, – он коротко махнул в сторону вышедшего из-за поваленной колонны Альбина, который кивнул в ответ.
– Юноша не лишен талантов. Позвольте, ваше лицо мне знакомо. Мы уже встречались однажды?
Альбин снова кивнул, не произнеся ни слова. На самом деле юноша просто опасался расстроить то состояние, которому его так долго обучали Север с Орестом и в которое с таким трудом он себя вводил.
Орест называл это «целостность», когда ты не преодолеваешь себя, не глушишь свои страхи и желания, а сливаешься с ними и пользуешься ими, оборачивая даже страх себе на пользу.
Нор Амос впитывал информацию из окружающего мира и пропускал сквозь себя. На этот раз он видел, что жнец не лгал, когда говорил, что противник опасен. Даже если бы не было всех этих ловушек, просто по тому, как тот стоял, не двигая ни единым мускулом, словно статуя, у которой жизнь осталась только в глазах и губах, дворянин понимал, как далеко это существо ушло от человечности.
– Может быть, мы все еще сможем договориться? – Калинич приподнял бровь. – Мне нужна только девчонка, если дело в цене, то…
– Не стоит, – жнец легко оборвал Механика. – Дело вовсе не в ней и никогда не было в ней. Дело в тебе. В том, что ты сотворил с собой.
– Вот как, – все с той же ухмылкой произнес Калинич. – Может, тогда ты отдашь ее мне? А потом мы разберемся с тем делом?
– Не думаю, что это хорошая идея, – усмехнулся в ответ жнец.
– Ясно, – Механик вздохнул. – Может, тогда ты ответишь на вопрос: кто ты такой? Или что ты такое?
– Какая разница теперь? Но будь по-твоему. Я – тот, кто мог бы стать таким, как ты, если бы вовремя не остановился.
– Значит, ты не настолько совершенен?
– Нет, мы с тобой оба прыгнули в пропасть, но ты упал, а я ухватился за ниточку, которая не дала мне пасть.
– Весьма образно. Но немного не ясно, зачем тебе это?
– То, что ты сделал со своей душой, противно миру. Ты – источник искажений, от которых мир стонет. Не думай, что я жажду твоей смерти. Я просто должен помочь тебе, твоей душе избавиться от искажений.
– Весьма, – Механик покачал головой. – Я так понимаю, что избавить меня от этих «искажений» ты можешь, лишь убив меня?
– Нет, не совсем, – поправился жнец, – но в общем – да. Так или иначе, тебе придется уйти из мира. Твоя душа еще может вернуться в круговорот.
– А может, я не хочу? – Калинич сдвинулся – чуть-чуть, почти незаметно. Его руки поудобнее перехватили рукояти ножей, а стопы чуть ввинтились в песок.
