Наша ставка на высокое моральное состояние войск полностью себя оправдала. Части и отдельные группы, проявляя разумную инициативу и отвагу, творили чудеса.
Сильная вражеская контратака вынудила полк подполковника Хомуло залечь в лесу, но своим огнем он остановил продвижение противника, который тоже залег в пятидесяти — ста метрах. Командир полка поставил задачу старшему лейтенанту Маякину — обойти фланг противника и ударить по нему с тыла. Взяв с собой всего двенадцать человек, Маякин пробрался в тыл, открыл из автомата огонь и с криком «ура» бросился на врага, этого «золотника» оказалось достаточно, чтобы дать нам перевес. Командир полка, услыхав выстрелы и крики в тылу противника, поднял свои подразделения в атаку. Противник стал отходить, оставив в лесу семь десятков убитых, а полк вышел к реке Древенц. Тогда тот же старший лейтенант Маякин вызвался выйти в тыл и этой группе противника. Совершив менее чем за сутки вторую удачную вылазку, он обеспечил полку продвижение, сохранил жизнь многим советским воинам. Из своего отряда он не потерял убитыми ни одного; всего три солдата у него были ранены, да и то легко. Старшему лейтенанту Маякину было присвоено звание Героя Советского Союза, все его подчиненные получили ордена и медали.
На второй день части дерзкого генерала Телкова и расчетливого полковника Абилова первыми форсировали реку Древенц и вклинились в следующий рубеж немецкой обороны. Наступая на север, мы одновременно расширяли прорыв в западном направлении: части генерала Веревкина и полковника Украинского через заболоченную низину подошли вплотную к восточным и северо-восточным окраинам города Вормдит. За эти два дня было отбито более тридцати контратак противника; большая их часть, притом самых решительных, пришлась на второй день.
Когда бой за Вормдит был еще в полном разгаре, наш дозор заметил пожилую немку, шедшую из соседнего селения. Ее повели к командиру. По дороге в штаб она все старалась что-то рассказать. Выяснилось, что невдалеке на хуторе, километрах в трех, скрываются восемь вооруженных.
— Эс зинд нацистен, ахт нацистен, эсэсляйте, — твердила она. (Это нацисты, восемь нацистов-эсэсовцев.)
Решили выделить небольшую группу, часть ее расположить на опушке леса в полукилометре от хутора, а остальных послать прямо на хутор. Эсэсовцы, надо полагать, не примут боя, начнут отходить к лесу. Тут-то их и встретят бойцы, оставленные на опушке.
Семь человек во главе с сержантом Хабибулиным отделились от нашей группы и быстро направились к лесу. Остальные пошли лощиной. В километре от хутора, когда показались верхушки росших возле него деревьев, немка указала бойцам дорогу, а сама отстала.
Рассыпались цепочкой и пошли к хутору. Но фашисты не только не приняли боя, но даже не попытались бежать. Это были эсэсовцы из отряда, выгонявшего мирное население, не успевшие отступить. Они сдались.
— Спасибо, спасибо, мать! — говорили немке наши бойцы.
Женщина улыбалась в ответ и кивала головой.
Ветры, дующие с севера, приносили запах моря, запах победы.
Генерал Мюллер бросал в контратаки одну дивизию за другой. Это была вспышка злобы и отчаяния. Немцы гибли тысячами, а контратаки все учащались. Мюллер посылал всех, кто был под рукой: молодых и старых, эсэсовцев и штрафников.
Нужно отдать должное Мюллеру: он действовал довольно умело. Перед нашим правым флангом, глубже вклинившимся в оборону противника, появились части резервной пехотной дивизии; моторизованная дивизия противника, стоявшая перед нашими частями, наступавшими в центре, была усилена боевой группой «Шредер», а перед наступающими на Вормдит частями генерала Веревкина вновь появилась танковая дивизия «Великая Германия», которая до этого приводила себя в порядок, находясь во втором эшелоне.
Мы хорошо изучили своего врага и знали, что контратаки — его излюбленный метод воздействия на наши наступающие войска. Применяет он их обычно для того, чтобы восстановить утраченное положение или чтобы лишь остановить наши продвигающиеся части. В первом случае гитлеровцы решительно идут на сближение с нашими боевыми порядками, во втором же обычно лишь демонстрируют сближение, чтобы заставить наши части отказаться от продвижения и перейти к обороне. Когда 7 февраля на рассвете после довольно сильной артиллерийской подготовки немцы бросились в контр атаку, мы поняли, что это отчаянная попытка любой ценой восстановить свое положение в укрепленном районе.
Генерал Мюллер поставил на карту все, что имел. А имел он еще много. Мы превосходили его, как прежде, количеством артиллерийских стволов, но использовать преимущество нашей артиллерии в день немецкого контрудара не могли, так как подвезенные артснаряды были израсходованы в наступательных операциях предыдущих двух дней.
Оставалось принять решение на переход к обороне. Командирам соединений был дан приказ: занять выгодные позиции, уничтожать живую силу и технику противника, имеющиеся снаряды и мины использовать экономно, бить только наверняка, подпуская цели на близкое расстояние.
Гитлеровцы контратаковали нас непрерывно в течение двух дней. Они несли страшные потери. Потери несли и мы. Но мы не отступили ни на шаг.
Противник использовал густую сеть хороших дорог и быстро перебрасывал свои резервы туда, где намечался наш успех.
После этих непрерывных боев наступила некоторая пауза, которой мы воспользовались, чтобы подвезти боеприпасы, «подчистить» еще раз тылы и пополнить за их счет малочисленные роты.
В это время 2-й Белорусский фронт наступал уже строго на запад, и наша армия, как правофланговая и нацеленная на северо-запад, была передана 3-му Белорусскому фронту, которым командовал генерал армии И. Д. Черняховский. От соседа слева нам были переданы части 152-го укрепленного района, оборонявшиеся на широком фронте. Полоса армии увеличилась по прямой на треть, а с учетом изгибов фронта — вдвое.
Обстановка была сложной: до моря оставалось пятьдесят километров. Окруженный с трех сторон и прижатый к заливу, противник яростно сопротивлялся. Чтобы не допустить его отхода по льду на Данциг и не драться с ним потом снова где-то в Германии, нужно было беспрерывно его бить и теснить. Ни одна наша дивизия не имела больше четырех тысяч бойцов, многие — меньше. Боеприпасов успевали подвозить не более 0,10-0,15 боекомплекта в сутки.
За несколько дней передышки мы успели произвести перегруппировку и в какой-то степени пополнили роты, поднакопили боеприпасов.
Пространство, оставшееся до моря, надо было преодолеть как можно быстрее этого требовал общий план операции. Город Вормдит, оказавшийся на нашем пути, был обложен с востока, юга и юго-запада. Мы решили обойти его и с севера. Хотелось спасти город от разрушений. У нас было два учебных батальона, готовивших сержантов из бывалых солдат. Всем курсантам надели красные нарукавные повязки. Войдя в город, эти два батальона должны были составить его гарнизон, следить за порядком и не допускать пожаров.
Удар наносился на северо-запад, чтобы перерезать шоссе на Мельзак. Начали наступление днем 14 февраля. За два часа продвинулись на два — четыре километра. Противник несколько раз нас контратаковал, но к вечеру шоссе и железная дорога были перерезаны, а через сутки город был полностью очищен от врага. Вормдит — крупный узел шоссейных и железных дорог, его потеря была для немецких войск на этом участке очень чувствительной, но благодаря нашему обходному маневру они вынуждены были его оставить. И не просто оставить, а целехоньким: не был разрушен ни один дом.
