— Привет, — спокойно ответил Чарли и направился за столик вместе со своей спутницей, а я едва не уронила поднос с едой на пол и с огромным трудом сдержала слезы.
Похоже, Чарли не испытывал ничего подобного. Он спокойно болтал с Абигейл и ни разу не взглянул на меня. Почувствовав себя безумно глупо, я вышла из оцепенения и быстро поставила поднос на ленту, ведущую в моечную.
«Боже мой, только слепой не заметил, как сильно я переживаю вблизи Чарли! — подумала по дороге в Академию и разозлилась на себя еще больше. — Быстро же он. У него уже другая девушка, и, кстати, он даже глазом не моргнул, увидев меня».
Мне чертовски захотелось покурить. Впервые с шестнадцатилетия, когда первый раз попробовала сигареты вместе с Томи Дженсоном. Взглянув на часы, я твердо решила сходить до занятий в курительную комнату, так здесь называли небольшое крытое помещение без стен, напоминавшее скорее беседку, в котором можно было курить. Оно размещалось за Академией, и я быстрым шагом направилась туда. В беседке сидели всего два парня, и я без стеснения попросила у них сигарету. Они охотно поделились этой гадостью и то и дело поглядывали на меня, но заговорить не пытались, что радовало. Во рту появился неприятный вкус, и я решила, что все же не стоит увлекаться курением. Бросила сигарету в урну и поспешила на демонологию.
Последним занятием сегодня должно было стать искусство боя, но так как мистер Пинклтон срочно уехал в другой город, а точнее — в другое измерение прямо через портал из ниоткуда, то его предмет заменили на самоподготовку по желанию. И конечно же, большая часть студентов моего курса поспешила на улицу: стояла прекрасная, солнечная весенняя погода.
Но мне не с кем было идти на прогулку, даже моя прежняя компаньонка Дороти Гейбл до сих пор со мной не разговаривала, хотя по глазам легко читалось, что ей все же стыдно. Но тем не менее мы не общались с того самого дня, когда я нарвалась в госпитале на ее мать.
Мысли о Дороти смешались с мыслями о Чарли и Абигейл Фленеган, и во мне разверзлась бездна злости. Бессильной и тупой ярости, пожирающей изнутри. Я стянула волосы тугой резинкой и лупила боксерскую грушу как сумасшедшая, даже когда вся взмокла, не могла остановиться.
— Ничего себе! — услышала я сзади знакомый голос и обернулась.
За спиной в паре метров стоял Лиам.
— Кстати, хотел спросить, Чарли правда тебя бросил? — поинтересовался Лиам, как бы мимоходом снимая хорошо поставленным движением верхнюю часть формы и демонстрируя идеальный торс, спрятанный под серой обтягивающей борцовкой.
— Это тебя не касается! — зло ответила я и продолжила избивать грушу. — И к тому же какого хрена это Чарли меня бросил? Я что, сама не могла устать от его занудства?
— О, ну конечно, могла, — согласился Лиам. — Просто так говорят.
«Здорово, — подумала я, безуспешно борясь с гневом. — Чарли, похоже, еще и всем разболтал».
— И что же еще про меня говорят? — спросила я и отошла наконец от груши.
— Много чего, — ответил Лиам, улыбаясь.
— Вот как. А про тебя, наверное, все говорят как про святого, который выдал касиней и исполнил свой долг, — ответила я, пристально глядя в глаза Лиаму, и улыбка мигом слетела с его лица. — Ты думал, я забыла это? — спросила я, но он ничего не ответил. — Больше не смей со мной разговаривать. Мы с тобой, мягко говоря, не друзья, — сказала я и, накинув куртку, поспешила прочь из зала.
— Анна! — окликнул меня Лиам, но я не обернулась. — Мне жаль, — тихо добавил он, но я была так зла на него, что, если бы у меня в тот момент было с собой какое-нибудь ружье, я бы не раздумывая выстрелила в его смазливую голову.
Приняв душ, я сразу села за картину, не давая эмоциям взять верх. Старалась загружать себя на все сто процентов, не оставляя времени на раздумья. Я рисовала портрет симпатичного светловолосого парня, который заказчица собиралась подарить любимому на их годовщину. Сверяясь с фотографией, я удовлетворенно осматривала свою работу. В последнее время только за мольбертом получалось отвлечься от той злости, которая сидела внутри меня.
Неожиданно в дверь постучали. Я вздрогнула, отложила в сторону кисти и открыла дверь. На пороге стоял Лиам, и я тут же попыталась захлопнуть дверь перед его носом, но он вовремя задержал ее рукой и вошел в комнату без какого-либо приглашения.
— Нам надо поговорить, — начал он и, не давая мне сказать ни слова, продолжил: — Анна, я не могу себя чувствовать таким гадом. Я не могу тебя заставить простить меня, но могу кое-что рассказать, и, может, ты лучше поймешь меня.
— Очень жаль прерывать твою исповедь, но мне совершенно не интересно, — сказала я, вложив в голос максимальное количество холодности и презрения.
— Нет, послушай! Когда Чарли мне рассказал, что ты нашла касиня и не рассказала, я взбесился, — продолжал Лиам. — Я прочел Чарли мгновенно, думаю, он даже не понял, что я это сделал. И сразу же, не колеблясь, я сообщил об этом мистеру Тринегану.
— То есть ты пришел просить прощения и говоришь мне, что знал, что касинем был двухлетний ребенок моей лучшей подруги?! — взревела я, не выдержав, сжала кулаки и замахнулась.
Но Лиам моментально отреагировал и схватил мои руки.
— Послушай, я знал только имена! Это во-первых. А во-вторых, Анна, ребенком я видел, как касини разорвали мою мать! — сказал Лиам, и я удивленно уставилась на него.
— Но… — промямлила я, вспоминая красивую жену мистера Ван Генехена.
— Она не моя мать, — перебил Лиам и отпустил меня. — Пока, — проговорил он и вышел так быстро, что я не успела больше ничего сказать.
Да и что можно сказать в таком случае? Наверное, «соболезную»… Но я была настолько удивлена услышанным, что просто не смогла собраться.
В коридоре раздался звонок на ужин. Я вышла из оцепенения и отправилась вниз, чертовски хотелось есть после бешеной тренировки в зале.
Ела я в полном одиночестве, а закончив, поспешила к себе, чтобы не столкнуться с Лиамом, или Чарли, или его девушкой. Для меня событий на сегодняшний день было более чем достаточно, и я еще долго ворочалась, не в силах уснуть.
Жизнь потекла как обычно, разве что наступила весна, и яркое солнце за окном отвлекало от скучных монотонных занятий. Прошло четыре дня с моего возвращения, но за это время ничего особенно не изменилось. Чарли я больше ни разу не встречала, как и Абигейл Фленеган, и искренне радовалась его таланту находить обходные пути, чтобы не пересекаться со мной. Лиам тоже больше со мной не разговаривал, не считая коротких приветствий при встречах в коридорах Академии или столовой. Но самым странным было то, что мистер Тринеган никак не пытался связаться со мной. Я-то была уверена в том, что уже вовсю идет подпольная борьба против дрошанов и меня обязательно позовут в первые ряды, но ничего такого не происходило. И лишь вечером четвертого дня, когда я, как обычно, сидела за картинами, пришла миссис Вонкс и передала записку от мистера Тринегана, которая гласила:
