В 2 часа ночи.Вернувшись с бала, я опять сразу же берусь за перо, чтобы сказать тебе, обожаемый любимый ангел, что я счастлив, что наконец смог вальсировать с тобой, и что я чувствую себя еще более влюбленным, чем когда-либо и гордым, что принадлежу душой и телом моей обожаемой шалунье. Я чувствовал, что нам обоим страсть как хотелось bingerle, и если бы мы могли оказаться тотчас наедине, без него бы не обошлось.
Надеюсь, ты поняла, что я решил танцевать с другими, только чтобы иметь счастье возможность вальсировать с тобой, моим счастьем, всем для меня. Я ощутил, что для нас с тобой людей, нас окружавших, не существует. Мы видели лишь друг друга. Глаза наши невольно друг друга искали и тогда только успокаивались, когда мы могли друг друга видеть. Я нашел твой наряд восхитительным, и в моих глазах ты, конечно же, была самой красивой изо всех «прелестниц».
Мне показалось сначала, что ты была немного бледна, но позже твое милое лицо оживилось, и я без устали восхищался тобой как издали, так и вблизи. Я сразу заметил, что ты надела мои серьги и мои браслеты, а я специально надел твои очаровательные запонки с фиалками, но, к несчастью, мне так и не подвернулся случай тебе их показать, а они безупречно подходили к моему мундиру.
Ах, как меня тянуло к тебе за ужином, но я не смог сесть рядом с тобой, как нам обоим хотелось. О, какое мучение, всегда делать противоположное тому, что хочется. […]
Не забывай, я твой навсегда.Понедельник 29 января/10 февраля, в 10½ часов утра.Здравствуй, мой ангел, я прекрасно спал с ощущением счастья, оттого, что мне удалось вальсировать с тобой, и проснулся в 8½ утра еще более влюбленный, чем раньше, во все твое существо, которое составляет мое достояние, как и мое существо является достоянием твоим. О! Благодарю, благодарю за твое очаровательное вчерашнее письмо, которое мне так приятно читать и которое озарило меня еще большей радостью.
Все, что ты говоришь мне, – это именно то, что я сам испытываю, ибо мы любим друг друга одинаково, страстно и яростно, и в голове у нас лишь одна мысль – это наша любовь, составляющая нашу жизнь. Все остальное не существует для нас, и мы одинаково счастливы тем, что чувствуем себя полностью поглощенными друг другом.
Я не удивляюсь более, что у нас был одновременно один и тот же сон. Да сжалится над нами Бог и да позволит однажды сбыться нашей идее фикс! Ах, Ангел мой, меня тянет домой донельзя, и я теперь уже весь дрожу от нетерпения в ожидании сегодняшнего вечера и нашего bingerle. В 6 часов я надеюсь присоединиться к тебе, а потом снова в 8 часов, что касается утра, я последую твоему совету. Вместо сего письма я сам хотел бы полететь к тебе и очутиться в твоих объятиях. Люблю тебя больше жизни. До свидания.
Твой навсегда.№ 4. Александр II – княжне Екатерине Долгоруковой
С. П. Понедельник 29 января/10 февраля 1868 года, в 3½ часа пополудни.После того как я отправил тебе письмо, мне пришлось вернуться к работе, а после обеда дантист Ивенс мучил меня до 2 часов. Я только что завершил свою скучную прогулку по саду, к тому же и погода весьма неприятна, и я не удержался и прошелся туда и обратно мимо вашего дома, надеясь увидеть тебя в окне, но – увы! Ничего. Я увидел лишь Сергея [360], когда он выходил от вас. Теперь я возвращаюсь от своей невестки [361], с которой я хотел встретиться с той поры, как она вновь впервые появилась на балу.
Она сказала, что прекрасно развлеклась, несмотря на разговоры о том, что она не может вальсировать. Она вчера хотела тебя увидеть, и поэтому я, выбрав тебя, нарочно прошел перед ней, после она сказала, что находит тебя очень милой, и я был доволен этим и горд. Она осведомилась также о твоей сестре и сожалеет, что та уже уехала.
Также она вспомнила, что они вместе танцевали в институте. Бедная Маша, как мне жалко ее, и как бы она была рада видеть нас на балу. Мне приятно, что ты одобряешь мое письмо, ибо чувствовал я себя виноватым перед ней, из-за тебя, моя гадкая, злая, и все же очаровательная шалунья.
