Кимберли хмыкнула и наконец чуть отошла в сторону, слегка увеличивая дистанцию.
– Звучит весьма ободряюще. Но мне будет куда спокойнее, когда ее жутко напуганная задница окажется в лапах спецназа.
На сей раз я улыбнулась. Неприятное чувство: кожа лица терлась о грубые бинты.
– Кимберли, – услышала я свой голос словно со стороны и открыла дверь машины.
– Да?
– Простите меня за то, что случилось сегодня утром, за то, через что сестра заставила вас пройти. Простите меня за… за все.
– Не вы должны извиняться.
Я снова улыбнулась. Боли я чувствовать не могла, но во мне словно разгорелось пламя, болезненно прожигающее мое сердце изнутри.
* * *
Я припарковала седан на подземной стоянке и пошла домой, но до этого три раза объехала вокруг квартала и насчитала четыре полицейских машины, три из которых принадлежали бостонскому департаменту и одна – штату. В ближайшем будущем за мной и моей квартирой будут вести наблюдение, а это значит, что нужно тщательно продумать свои дальнейшие действия.
Я осторожно повернула ключ в замке, не понимая, чего боюсь больше: детективов, криминалистов или самого Убийцу с розой.
К счастью, внутри никого не оказалось. Полиция до сих пор видит во мне жертву. Они наблюдали за домом на тот случай, если Шана вдруг объявится здесь, но вторгаться в мою частную собственность не имели права. Да и повода для этого у них не было: мою машину, брошенную Шаной, обнаружили в двадцати милях к югу отсюда, и, судя по всему, сестра передвигалась теперь пешком.
Водить Шана не умеет. Как я могла об этом забыть. Интересно, где еще я могла облажаться?
Я быстро осмотрела квартиру. Камеры все еще находились на своих местах, их объективы по-прежнему залеплены изолентой. Значит, Убийца с розой еще не успел забрать свои игрушки. Занят преследованием следующей жертвы? Или это просто затишье перед бурей, и он выжидает подходящего момента, чтобы напасть?
Я больше не боялась. Теперь я хотела, чтобы Убийца с розой поторопился завершить начатое.
В ванной я осторожно сняла повязки с лица. Все равно рано или поздно пришлось бы это сделать. Я сделала глубокий вдох и посмотрела в зеркало.
Если белые бинты просто привлекали внимание, то лицо, напоминавшее кровавое лоскутное одеяло, потрясало до глубины души. Шесть, семь, восемь… Восемь ярко-красных линий. На лбу, под правым глазом, на носу, обеих щеках и подбородке. Я была похожа на чудовище доктора Франкенштейна. Мое лицо представляло собой жуткую, сшитую из кусков кожи маску.
И все же… Я провела пальцем по одному кровавому следу, затем по другому. Швы наложили только на три пореза, и то частично. Как Шана и обещала, большинство ран были неглубокими. Врачи обработали их и залепили ранозаживляющим пластырем.
Нет, куда больше досталось левой руке. Причем здесь я виновата сама: порезала пальцы, пока распиливала лезвием наручники Шаны.
Сестра сделала все, как мы договаривались. С чего это вдруг? Наверное, тюремные понятия и все такое.
– Пути назад нет, – сообщила я женщине в зеркале. – Пути назад нет.
Я бы с радостью приняла душ, но мне нельзя было мочить руку и лицо. Поэтому пришлось довольствоваться влажной мочалкой. Затем я неуклюже одной рукой натянула джинсы и легкий вязаный свитер.
Собравшись с силами, подошла к шкафу и открыла дверцу. Внутри стоял сейф, в котором я хранила свои самые дорогие украшения. Отперев сейф, я извлекла из него мобильный телефон. Одноразовый мобильник, точно такой же, как я оставила своей сестре. Первым делом этим утром я заучила ее номер и теперь набрала его.
Раздались гудки. Два, три, четыре, пять, шесть…
Я почти начала паниковать, как вдруг сестра взяла трубку.
– Ты где? – спросила я.
– В Фанел-Холле.
– В Фанел-Холле? Как ты там оказалась?
– Водить я не умею, – равнодушно сообщила Шана.
– И как тогда?
– Какой-то парень увидел, что у меня сломалась машина, и предложил подвезти. Я отмыла лицо от крови, – добавила она, словно это все объясняло.
Я вздрогнула:
– А этот парень, он еще…
– Я его не убивала. – Впервые в голосе сестры послышалось раздражение. – Я не знала, куда податься, и просто попросила его подбросить до Бостона. Он привез меня сюда. Здесь полно народу, так что никто меня тут не найдет.
– А полиция?
– Все чисто.
Скорее всего, сейчас они сосредоточили все свои силы в другом месте.
– Буду через пятнадцать минут, – сказала я. – Встретимся в «Старбаксе». Это кофейня, она там, где все закусочные.
– Я в курсе, что такое «Старбакс», – снова ответила сестра раздраженно.
– Прости. Я не могла знать, что ты у нас знаток нетюремной пищи.
– Отвали, – бросила Шана, однако уже более мирным тоном.
Я широко улыбнулась. Впервые в жизни мы разговаривали как настоящие сестры. Я отложила мобильник, выбрала из своей коллекции самые большие солнечные очки, чтобы скрыть за ними свое израненное лицо, потом спустилась вниз и вызвала такси.
* * *
Сначала я прошла мимо своей сестры. Стройный мужчина средних лет в синих джинсах и клетчатой рубашке расслабленно сидел за столиком. На первый взгляд в нем не было ничего примечательного. Но когда я более пристально изучила переполненный зал, поняла, как сильно ошибалась. Поняла, почему этот мужчина так сильно выделялся из толпы.
Как только я вернулась к оставленному позади столику, Шана встретила меня широкой улыбкой.
– Неплохо, а? – спросила она с ноткой гордости в голосе.
Весьма неплохо. Просто великолепно. Она обрезала свои длинные жидкие волосы, и новая мальчишеская прическа заметно изменила черты ее лица. Теперь она выглядела куда моложе, а учитывая ее широкие плечи, плоскую грудь и узкие бедра, она была больше похожа на парня. Я оставляла ей в сумке спортивный костюм, но она, должно быть, воспользовалась частью денег, потому что теперь на ней были модные потертые джинсы и фланелевая рубашка на кнопках. В таком виде она вполне могла сняться в рекламе для «Гэп» или «Олд Нэви»[19]. Коричневая клетка шла ей куда лучше, чем оранжевая форма. К тому же Шана поработала над макияжем и выглядела заметно моложе. Тональный крем и немного пудры отлично выровняли кожу.
Я чувствовала себя как в каком-то дурацком телешоу. Как выйти из тюрьмы и сбросить двадцать лет!
На столике перед ней лежала бейсболка и стоял стакан с кофе. А спортивная сумка, которую я оставляла для нее в машине, лежала на полу у ног.
