– Ничего. Я только упомянула имя Донни, и она… слетела с катушек. Завыла сирена, послышались крики, и Шана набросилась на меня. Вот и все.
Аделин на секунду зажмурилась. Она все еще выглядела слегка ошарашенной после случившегося.
– А она вас неслабо порезала, – заметила Ди-Ди.
– У нее не было выбора. Иначе бы никто не поверил, что я – это она.
– Ну, я же еще жива. Для Шаны это высшая степень сдержанности.
Ди-Ди покачала головой.
– Как вы думаете, куда могла отправиться ваша сестра? – спросил Фил.
– Не знаю. Она не была на свободе вот уже тридцать лет. Мне кажется, она сейчас так… так уязвима. Имело бы смысл найти меня, но так как она порезала мне все лицо, чтобы выбраться на свободу… Думаю, она понимает, что теперь я вряд ли стану ей помогать.
– Мы считаем, что ей кто-то помог, – бросила Ди-Ди.
– Но у нее нет друзей.
– Зато у нее есть поклонник. Убийца с розой.
Впервые за весь разговор Аделин вздрогнула.
– Нет, – выдохнула она, хотя голос ее звучал не очень уверенно.
– Шана и Убийца с розой, – повторила Ди-Ди. – Шана и Убийца с розой. Куда бы эти двое маньяков могли пойти поразвлечься?
И тут же, в следующий миг, ей пришла на ум новая догадка. Аделин могла ничего не отвечать, все и так стало ясно. Они вернутся к истокам, туда, где все началось ровно тридцать лет назад.
Ди-Ди резко повернулась к Филу.
– Дом миссис Дэвис, – прошептала она.
Глава 34
Суперинтендант МакКиннон настояла на том, чтобы отвезти меня в агентство проката автомобилей, поскольку полицейские уже конфисковали мою машину. Теперь им предстояло подвергнуть ее многочисленным исследованиям, так что я понятия не имею, когда получу свой внедорожник обратно, если вообще получу.
Пока мы ехали, в машине царило неловкое молчание. Я думала о тех вещах, которые не могла рассказать другим. А по сосредоточенному выражению лица МакКиннон было сложно понять, какие мысли крутятся в ее голове. Казалось, у нее тоже были свои секреты, которые она не могла никому доверить.
За годы совместной работы с Кимберли я поняла, что мы с ней стали больше чем просто коллегами; мы стали друзьями. Интересно, могу ли я так же сказать про Марию Лопес, Криса и Боба? А еще мне интересно, как они отреагируют, когда узнают, точнее, если узнают, что это я помогла своей сестре сбежать из тюрьмы. Они мне так доверяли, а я не оправдала их надежд.
Мне захотелось что-то сказать, может, даже принести извинения, которые сейчас Кимберли не поймет, но которые в нужный момент ее утешат. Тут суперинтендант обернулась и посмотрела на меня своими темными глазами, и мне ничего не оставалось, кроме как молча смотреть на дорогу.
– Умная женщина на вашем месте сменила бы все замки, Аделин, – заметила МакКиннон. Она скорее предупреждала, чем советовала. – Вы ведь умная женщина?
Я ничего не ответила.
– Умная женщина взяла бы отпуск. Улетела, скажем, на Бермуды. Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
– Если бы сестра хотела меня убить, я бы уже давно была мертва, – твердо сказала я.
МакКиннон снова пристально посмотрела на меня:
– Зря вы считаете, что вам следует бояться только Шаны.
– Что вы имеете в виду? – резко спросила я.
Но моя собеседница отвернулась и сосредоточилась на дороге, не сказав больше ни слова.
Увидев мое перебинтованное лицо и левую руку, агент по прокату автомобилей в ужасе отшатнулся, однако МакКиннон не обратила на это внимания. Она начала отдавать отрывистые команды, и уже через двадцать минут, а то и раньше, в моем распоряжении оказался средних размеров темно-голубой седан.
– Я доеду с вами до дома, – непререкаемым голосом сообщила МакКиннон. – Помогу вам устроиться.
– Спасибо, в этом нет необходимости. Я в порядке. Мне просто нужно немного отдохнуть.
– Думаете, вы в состоянии открыть входную дверь такой рукой? Вставить ключ в замочную скважину? – Суперинтендант жестом указала на мою перебинтованную руку, которая больше походила на бейсбольную перчатку, чем на часть тела. – Не говоря уже о том, чтобы вести машину, переодеться и хотя бы немного поесть.
– Я справлюсь.
– Аделин…
– Кимберли.
Суперинтендант МакКиннон выходила из себя каждый раз, когда ее называли по имени. Она снова пыталась сделать суровый взгляд, но поняв, что это не сработало, вздохнула:
– Не поймите меня неправильно, Аделин. Но когда речь заходит о Шане, можно в два счета оказаться в дураках.
Я коснулась перебинтованного лица:
– И это расплата за мою глупость?
– Я такого не говорила. Очевидно ведь, что Шана – отрицательный персонаж в этой истории… Но вы ее сестра. Вы усердно стараетесь найти в ней что-то хорошее, не важно, есть оно в ней или нет.
– Я приму это к сведению.
– Не забывайте, я наблюдала за ней на протяжении почти десяти лет. Вы не единственная, кто ее знает и кто может предвидеть каждый ее шаг. Я поеду к вам домой. Против нас двоих у нее не будет никаких шансов.
Какое любезное предложение помощи. Но глаза МакКиннон снова блеснули, и от этого мне стало не по себе. Рьяное стремление начальницы тюрьмы вернуть под свою опеку заключенную, которая так ловко ее обставила? Или в ее мотивах скрыто нечто большее? Нечто, чего я пока не могла угадать.
– Первым делом, как приеду домой, вызову слесаря, чтобы он поменял мне замки. Обещаю.
МакКиннон нахмурилась и пристально на меня посмотрела.
Я подумала о том, о чем не хотелось думать. Ди-Ди все больше склонялась к идее, что Убийца с розой вполне мог быть женщиной. Но сестра точно не могла ни с кем общаться за пределами лечебницы, только если внутри, скажем, с другой заключенной, или охранником, или даже начальницей тюрьмы…
– Мне нужно пойти и немного отдохнуть.
МакКиннон колебалась, но выражение ее лица оставалось непроницаемым.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Что насчет отпуска?
– Я подумаю.
– В случае чего обращайтесь ко мне.
– Обязательно, – солгала я.
– Аделин, если вам вдруг понадобится моя помощь, звоните в любое время суток. Я, конечно, понимаю, что общались мы в основном из-за Шаны, но за столько лет… В общем, если что-то понадобится, – сухо подвела итог МакКиннон, – буду рада помочь.
– Если вас это утешит, то я сомневаюсь, что Шана сейчас наслаждается свободой. – Я подошла к своему темно-синему седану. – Оказаться в современном мире после тридцати лет за решеткой… Думаю, она жутко потрясена, а то и напугана.
