— Зачем так спешить? — Круль щелкнул языком. — Давайте через тридцать — к столетию Возвращения. И что, собственно, вы планируете?
Токарев молча посмотрел на Круля, тот сделал невинное лицо.
— Мы хотим уничтожить Игольное Ушко, — сказал Токарев. — Как минимум. И уничтожить Службу Спасения…
— Уничтожить, уничтожить… А Созидать вы собираетесь?
— Нам это не нужно, мы должны только расчистить поле от камней и сорняков…
— Убивая и натравливая людей друг на друга?
— Даже убивая и натравливая! Даже так! Нужно что-то делать, раз Церковь не собирается принимать меры. Дьявол стал другим, изменил методы, а Церковь…
— Точно, — согласно кивнул Круль. — Совершенно точно — Церковь увязла в древности, в причастиях и отпущениях. Глубокая древность. Даже Новый Завет выглядит каким-то ветхим.
— Выглядит. Дьявол — повелитель лжи. Он всегда лгал, заманивая души в свои сети. Он не мог говорить правду…
— Враки! — снова засмеялся Круль. — Он мог. Мог. Но не хотел. Не было нужды, потому что была вера. Он был противоположностью веры, а значит, неверием. Хотя, если честно, это не совсем понятный момент во всем происходившем. Дьявол-то как раз в Бога верует… Или нет, не верует. Знает точно и выполняет Его законы. По-своему, но неукоснительно. И он этим отличался от людей до Возвращения. Они верили, а он — знал. И тут Господь вернулся… И все стали знать о том, что Он есть, что достаточно выполнять законы и получишь награду. Выполнишь команду «Апорт!» и получишь сладкую конфету. И стало казаться, что все слишком просто. Сделал — получи. Не сделал — не получи. Где место Дьявола в этом раскладе? Я вас спрашиваю?
Круль сделал паузу, словно действительно собирался выслушать ответы собеседников, но Иван закрыл глаза, а Токарев опустил голову на руки, лежавшие на спинке стула.
— Никто не хочет ответить? — удивился Круль. — Тогда отвечу я. Нет места Дьяволу при таком раскладе. Понятно даже идиоту, что Князь Лжи будет лгать. Значит, понял наш Старик, нужно менять имидж. Поскольку в аду всегда много имиджмейкеров и рекламщиков с политиками, была создана креативная группа по разработке новой концепции. Я с ними общался — потрясающие ребята, циничные и беспощадные. За один слоган «Дьявол не лжет!» им можно было бы дать рекомендацию в Рай. Если бы этот номер прошел, естественно. Но Раю маркетологи с имиджмейкерами без надобности. Абсолютно. И никто себе даже не представляет, что именно его ждет в раю. Что это за наслаждения, которые стоят всех мучений и воздержаний при жизни. Бог молчит, ангелы молчат, люди болтают, но кто им верит, людям? А Дьявол — не врет.
И никто не может ему помешать в этом, ибо есть свобода воли и не положен предел проискам Дьявола среди людей. Он может захватывать души любым способом, так почему не честностью? Почему он не может держать своего слова, спрошу я вас?
Голос Круля патетически взлетел, если бы Круль не был связан, наверняка взмахнул бы рукой. Лицо его приобрело вдохновенное выражение, насколько вообще может выглядеть вдохновенным лицо со сломанным носом и глазами, заплывающими черно-синим.
Токарев не мешал ему говорить, а Иван не знал, что именно сейчас можно сказать, — все выглядело слишком нереальным. Слишком. Их только что хотели пытать и убить. Их скоро будут пытать и калечить, но так, чтобы не дать умереть. А Токарев затеял этот теологический спор, в который Круль вступил с таким азартом и даже вдохновением.
Безумие.
В комнате пахло безумием и кровью. И безумие овладевало людьми, находящимися в этой комнате.
Странное чувство нереальности — Иван уже испытывал его однажды. Всего один раз — там, в подземелье, когда налились глаза Сереги зловещим светом, когда черная кровь лилась из разрезанного горла…
Иван со всхлипом втянул воздух, но Круль этого, кажется, не заметил.
— Потрясающий по своей эффективности ход! Шедевр пиара, извините за выражение! Вдруг оказалось, что рай не гарантирован, ибо слаб человек, и ничто человеческое ему, сами понимаете, не чуждо. И показали человеку честно и без обмана, что многие — сотни, тысячи, миллионы — попадают в ад, несмотря на все свои попытки забраться на небо по скользкой лестнице Якова. И что произошло дальше? Что должно было произойти, раз уж люди увидели, что не всем везет на этом пути? Они должны были укрепить веру, затянуть пояса, надеть власяницы или даже нацепить вериги… А они? Они благополучно испугались. Это было так по-человечьи! Если нет гарантии — зачем стараться? Зачем, я вас спрашиваю? Почему один-единственный грех может перевесить всю мою безгрешную жизнь?..
Круль продолжал разглагольствовать, но Иван слышал его словно издалека, словно разделяла их вязкая прозрачная стена, и звуки, проникая сквозь нее, становились липкими и тягучими. А воздух вокруг был сухим и шершавым. И горячим. До озноба горячим. Волнами стекал по лицу пот, тек по спине Ивана, превращая его плоть в раскаленный лед.
Страх каплями собирался на потолке комнаты и падал на пол, в лужи отчаяния, с гулким бульканьем.
— Бог заключил Дьявола в аду, но не запретил впускать туда людей на экскурсии, временно. И грех, извините, было этим не воспользоваться. Им предложили гарантию, и гарантия для многих перевесила надежду. Все было бы гораздо проще, если бы не уроды типа галат… — Круль улыбнулся, но улыбка у него вышла какая-то болезненная, словно он тоже начал что-то ощущать. Какое-то неудобство… Напряжение? — Тут, как я понимаю, вы подсуетились очень правильно.
— Мы, — кивнул Токарев, и показалось Ивану, что говорит он через силу, борясь с безмерной усталостью. — Мы поняли, что если так будет все идти и дальше, то толпы хлынут в офисы Службы Спасения… Если не будет страха, то…
— А как же свобода выбора?
— В задницу твою свободу! Я не стану ждать, не стану своим бездействием помогать Дьяволу! Не стану! И мы придумали галат!
— И нашли людей, которые искренне поверили в эту чушь, — подсказал Круль. — И готовых ради этой чуши пойти в ад?
— Да, нашли! Ведь мы и сами…
— Вы сознательно выбрали ад, а они, убивая и насилуя, искренне полагают, что обретут вечное блаженство. Почувствуйте разницу, между прочим…
Тогда, в подземелье, во время хамсина, Ивану было легче. Он не был связан. У него в руках было оружие, рядом — товарищи, и можно было преодолеть вязкий ужас, думая о задании, просто нажав на спуск пистолета, всадив в голову своего сослуживца дюжину пуль. Сейчас… Сейчас Иван готов был закричать. Больше всего ему хотелось бежать отсюда, бежать прочь из комнаты, пропахшей смертью и страхом. Бежать-бежать-бежать…
На лбу Круля выступили капельки пота. Но предавшийся все говорил и говорил, повышая голос, приближаясь к крику — к истерическому крику.
— Вы натравливали христиан на предавшихся. Христиане и сами легко начинали погромы, но все-таки вы делали для этого гораздо больше. Вы натравливали галат на Конюшню, наводнили Святую землю и Святой Город своими боевиками, чтобы отпугнуть людей от входа в Ад, заставить их задуматься, прежде чем согласиться на экскурсию от «Кидрона»… Это ведь вы неоднократно пытались спровоцировать схватку всех против всех в Святой земле, чтобы ввести сюда международный контингент, чтобы разрабатывать Святую землю, как нефть в Персидском заливе, аккуратно, размеренно, уничтожая любого, пытающегося нарушить порядок. Вначале вы уничтожили бы Службу Спасения здесь, потом, указав на прецедент и упомянув, что ничто не делается кроме как Божьей волей, призвали бы перенести опыт на всю оставшуюся Землю… И выжгли бы такое перспективное начинание Дьявола. Вы потому и деятельность Конюшни всячески саботировали. И Охотников за демонами начали резать, чтобы демоны дорвались, наконец, до обычных людей, наполнили Святую землю и выплеснулись в остальной мир…
