документы и дождаться, когда революционная программа Степана Федоровича даст свои плоды. Ведь не может же всё это быть зря, правда?* * *
Я собрала бумажки до конца недели, теперь оставалось только ждать. При хорошем раскладе Сергей и Лиза улетят уже в четверг, а я останусь ждать визу. Хоть Лиза и обещала звонить мне каждый день и все рассказывать, но я все равно не представляла, как останусь тут одна. Как Сергей придет в себя в другой стране, а меня не будет рядом? Хотя лишь бы очнулся. Наверное, только сейчас я начала до конца понимать, что хэппи энда у нас действительно может не быть. Эти мысли я старалась гнать от тебя, потому что от них становилось страшно до тошноты.
Чтобы как-то отвлечься, я, как и обещала, забрала Марину и Дашку. Надеюсь, машину мне эти две обезьянки не разобьют.
Обезьянки были в восторге, особенно Дарья, над которой я сжалилась и пустила за руль тоже. Честно сказать, только потому, что на огромной заасфальтированной площадке перед бывшим заводом, врезаться было просто не во что, иначе свою машину я бы мелкой не доверила ни за что.
Вечером я развезла их домой. У Смирновых задержалась — последнее время мы с Андреем пересекаемся не так часто, как хотелось бы.
— До машины меня проводишь? — спросила я, когда уже стемнело.
— Дашкиных ушей не хочешь? — спросил Андрей, когда мы спустились.
— Не хочу. Она замечательная, но очень любопытная.
— Случилось что?
— Переживаю, — честно призналась я, — бумаги собрала, на визу тоже все сдала, а вдруг мне ее не дадут?
— Сашка, не нагнетай. Нет причин не давать тебе визу, ты даже в суде потерпевшей была, не подозреваемой.
— Вроде нет, но мне тревожно. А если вообще все без толку? Если вся эта чудесная новая программа не сработает?
— Ты так долго и упрямо верила, — покачал Андрей головой, — что-то случилось?
— Ничего, просто предчувствия какие-то нехорошие.
— Это тревожность, Сань. Ты устала, вымоталась, ты переживаешь и отсюда все предчувствия.
— Хорошо если так. Ты поедешь Лизу провожать?
— Конечно. Если честно, я бы и тебя забрал, чтобы ты тревожная за руль не садилась, но не успею никак, у меня встреча по работе не перенесешь.
— Я доеду, не надо. А с Лизой тебе повезло, она такое чудо.
— Если честно, то я очень рад, что вы подружились. Мне хватает между Лизой и Дарьей метаться.
— У них без изменений?
— Ну как… — Андрей задумался, — мне кажется Дашка как-то… спокойнее стала. Сама Лизу не задирает, приглядывается что ли?
— Может быть, — ага, значит мелкая меня услышала.
— Дай бог. Саш, ты в аэропорт сама не езди, все-таки. Лёшку попрошу, пусть заберёт тебя. И не спорь, ты переживать будешь, не надо одной. Честно сказать, тебе бы вообще не надо в таком настроении назад в Луговое. Может, останешься?
— Нет, Андрюш. Все нормально, просто мандраж. Я соберусь к четвергу, не переживай, ладно? Кстати, о Лешке. Я ему звонила вчера, он отбрехался чем-то и разговор свернул, ты не в курсе, он ни во что не вляпался?
— Вроде нет. Я с ним на днях разговаривал, он загруженный, но вменяемый.
— Ты чего на часы смотришь? — спросила я, — опаздываешь?
— Свидание у меня. Годовщина — полгода со дня знакомства.
— Партизаны. Беги, я поеду, бумажек дома набралось — разгрести надо.
— Ты опять в фирму залезла, что ли?
— Чуть-чуть. Надо как-то отвлекаться и деньги отрабатывать, которые уходят просто космически.
— Справляешься?
— Отвлекает хорошо. Ладно, Лизе привет передавай, она у нас золото.
— У нас? — Андрей не выдержал и расплылся в улыбке.
— Да, я ее уже уроднила. Беги, а то опоздаешь.
Не сказать, что я особо хотела домой. Никак не могла избавиться от чувства тревоги. Будто кто-то темный и нехороший ходит за мной по пятам. Бред, да?
Я загнала машину, немножко постояла у гаража, глубоко и размеренно вдыхая холодный ноябрьский воздух. Только спокойствия мне это не принесло.
Подошла Зета, ткнулась носом в ладонь и повиляла хвостом.
— Скоро все закончится, — сказала я, пытаясь успокоить себя, — пойдем, ты голодная.
Ощущение чужого пристального взгляда не отпускало. Я едва сдержалась, чтобы не побежать к дому. Все это глупости. Просто моя тревожность и воображение.
— Нам ведь все кажется, да? — спросила я собаку. Уверенности в голосе не было. Надо было остаться в городе!
— Пошли, — позвала я Зету, давя в себе желание оглянуться и посмотреть в сторону леса, — Зета, домой!
Свет я включила везде, а дверь спальни заперла изнутри. Спать я буду отвратительно, я знаю. Если вообще буду.
Пролежав почти час, прислушиваясь к каждому шороху и вздрагивая, я сдалась и набрала Лешу.
— Спишь?
— Я даже еще не дома, — рассмеялся Ольшанский, — одиннадцать, время детское.
— Приехать можешь?
— Что случилось? — Леша моментально стал серьёзнее.
— Ничего. Просто мне дико страшно, — голос почему-то дрогнул. Вот только расплакаться Лешке в трубку не хватало.
— Минут двадцать, — пообещал Леха, — дождешься?
— Да.
Когда Лешка появился на моем пороге, я буквально бросилась ему на шею.
— Шурка, ты чего? — спросил он, неловко обнимая меня в ответ.
— Страшно, — пожаловалась я.
— Шур, давай назад ко мне, а? Что ты вцепилась в этот дом?
— Он мне дорог. Столько в нем хорошего было, ты же помнишь?
— Помню. Не поедешь? — я его наконец отпустила.
— Поздно, Леш. Мне одной страшно, понимаешь? Я не дома боюсь, ни того что Дима по кустам прячется. Просто дико
