сунула ему в руку лист.
- Это адрес поместья Айрилей на окраине Фальбурга. Езжайте туда. Его стережёт маль Томас, скажи, что от меня... записку эту покажите. Сможете там пересидеть сколько нужно, месяца два точно. Еда, одежда, какая найдёте… берите. Родители раньше августа там не появятся, а я, может быть… заеду. Привезу, что смогу, позже.
Дик помедлил, а потом взял её руку и поцеловал, церемонно и слегка иронично, а я опять подумала, что не знаю, какой же он настоящий.
Знает ли Аннет? Неважно. Её свадьба не за горами. И по её лицу я ничего не могла прочесть.
Сайтон достал несколько монет из кармана, с извиняющимся видом пожал плечами. Сунул Лажену. Беренис тоже достала какие-то деньги.
- Так это и есть – скверная магия?! – трепетно шепнула Мардж. Иллюзии Дикьена работали мгновенно, правда, сам он буквально посерел, и Леа схватила его под локоть.
Вместо Ноэль и Лажена в аудитории уже стояли директриса Лестор и директор Аеш.
***
Я не видела, как они ушли. Эймери схватил меня за руку и потащил за собой.
- Ты куда?
- Задержим директрису, привлечём всеобщее внимание. Там мы им ничем не поможем.
- Как? Встанем посреди коридора и начнём целоваться?!
- Неплохая идея, но я не люблю публичность. Можем просто поскандалить.
- У меня есть идея получше, – сказала я. – Но я должна это сделать одна. Она не должна тебя видеть.
Сказала, ещё не понимая, что же я собираюсь сделать. И только заглянув в лицо Эймери уже после того, как слова были сказаны, поняла, о чём это я.
- Нет, ты…
- Мне-то чего бояться?
Спорили мы не долго, и я в кои-то веки вышла победительницей в нашем споре.
И, не теряя времени, припустила в сторону директорского кабинета.
Малье Лестор – источающая волны какой-то торжествующей ярости – стояла на пороге своего кабинета с таким видом, будто она полководец, идущий на битву. Я налетела на неё сзади и буквально втолкнула во всё ещё открытую дверь.
- Хортенс, – недовольно сказала она, пытаясь отлепить меня от себя. – Смотрите, куда идёте. Что случилось, да ещё и в такую рань? Я тороплюсь.
- У меня очень важный вопрос. Вопрос жизни и смерти. Он займёт у вас не больше минуты, правда…
…на самом деле, немного дольше. Но в целом недолго.
- Умоляю вас! – возопила я так, что, наверное, вот-вот должны были на помощь сбежаться слуги.
Мелькнула мысль о том, что ведь и правда сбегутся. И, наверное, у директрисы тоже – она со вздохом повернулась ко мне, чтобы прикрыть за нами дверь.
…а ведь врезать ей по голове чернильницей или стулом было бы надёжнее. Но я разжимаю сжатую в кулак руку и достаю артефакт стирания памяти, подаренный мне Эймери – достала по пути сюда из дорожной сумки, которую прихватила, как выяснилось, не зря. Брала его в родительский дом, и не без корыстного интереса. На самом деле, я работала над ним уже несколько недель. Ну, да и пусть.
Чем более расплывчатый ментальный посыл – тем больше шансов на провал. Концентрируюсь, максимально – чтобы был максимальный эффект, нужно очень и очень конкретно выражать своё пожелание. И очень прицельно вложить силу.
Металлическую пластину я вжимаю директрисе в область затылка. Он – проводник. Проводник между мною и ей, моим даром и её даром, моим сознанием и её сознанием. Артефакт сам по себе – аккумулятор силы дара, так нас учили, но сейчас я чувствую его всего лишь посредником. Директриса дёргается всем телом, как от удара крошечной молнии, охает. Не знаю точно, что происходит сейчас в её голове, но знаю, что в моей остаётся только одна мысль: в Колледже никогда не учились скверные студенты Леа Тоньо, Ноэль Аквия, Дикьена Колтора и Лажена Стампа. Обычные студенты – да, сколько угодно. Не скверные.
Никогда на мне не применяли ментальный артефакт, никогда я сама не применяла артефакт такой силы. Но вот уже три недели, как я изменила свою дипломную работу. Я сделала очень и очень трудное задание: взяла ту силу, которую копила в своём собственном, выпускном, и вложила её в купленный Эймери предмет. Соединила их, сплела, усилила.
Описала в дипломной работе все стадии процесса – между прочим, вышло около сорока страниц, потому что это очень сложно, а ещё муторно. С использованным артефактом это исследование бесполезно, проще наделать из дипломных страниц корабликов и пустить по водному каналу Флорбурга.
Но мне без разницы. Несколько минут спустя малье Лестор задаст мне ряд крайне неприятных вопросов, какого Небесного крота я делаю – это о четвёрке она забудет, а обо мне – нет. Несколько дней спустя на экзамене меня развернут и отправят на пересдачу осенью.
Да плевать!
Я хотела… да, изначально я хотела использовать его на себе. Забыть Эймери или хотя бы боль от его утраты. Но, возможно, я была не права. Возможно, эта боль, живая и настоящая, стоит того, чтобы её прожить, провести через себя, вышить незабываемые цветочные узоры на плоти изнутри. Потому что я смогу жить с этой болью, какой бы раздирающей она не была.
А с чувством вины – нет, не смогу.
Несколько часов спустя, не знаю точно, во сколько, я оказываюсь у Эймери дома. Обнимаю его и плачу. Из-за всего сразу – ему можно не объяснять. От облегчения из-за безумного и, судя по всему, успешного побега четвёрки. Из-за моих друзей, которые открылись мне с совершенно неожиданной стороны. Из-за того, что я смогла сделать выбор, пусть не глобальный, но хоть какой-то, и теперь я чувствую себя чуть более настоящей, чем когда бы то ни было. Из-за ненависти к этому миру – и жалости к нему же. Из-за того, что часом ранее заехала малья Самптия и забрала кошку Ксюту – она решила свой жилищный вопрос. А я к ней уже привязалась.
…Из-за того, что ещё один весенний день миновал.
Глава 37. Смех и слёзы сквозь поцелуи
Я сдавала экзамены, как во сне, и даже артефакт мой разряженный экзаменационная комиссия каким-то чудом приняла, пожурив для порядка "за преждевременное использование", а потом пожелав счастья в семейной жизни. Из чего я к своей великой печали заключила, что для благородных-почти-замужних малье оценки оказались фикцией. Никому не интересно было заваливать и приглашать на осеннюю пересдачу без-пяти-минут-Гийом.
Неделя, промчавшаяся со времени ухода
