нет?
– Я пришел. Пешком. Представляешь, что это? Пара сотен миль… спать на голой земле. Жрать что попадется. Порой с падальщиками воевал. Я шел и думал, что если доберусь, то все, заживу нормально. И ведь мог бы.
Черный зверь опустил голову.
Он смотрел на Томаса.
И на этого больного ублюдка, который, кажется, нисколько не боялся ни драконов, ни их ярости.
– Что ему стоило? Ладно, не хотел признавать, так не надо, но подкинуть пару тысяч, дать дом и денег, чтобы обустроить этот дом. Или ладно дом… я учиться хотел. Стал бы себе доктором… Почему Нику можно, а мне нет? Я ведь не тупой.
Не тупой. Это да. К сожалению.
– Но нет, мне было сказано, что мое место здесь, что кто-то должен растить драконов… думаешь, он их так любил? Нет…
Дракон дернулся было, но Гевин погрозил ему пальцем.
– Ему нужны были драконы, чтобы получать камни. Эшби содержат егерей, егеря ухаживают за драконами, выбирают тех, кто не слишком нужен стае… они ведь не всех принимают, правда, Уна?
Уна баюкала змееныша, чьи крохотные крылья свисали бурыми тряпочками.
– Они уходят, и никому не интересно куда. Вот твой приятель Дерри, он знал куда. Правда, ничего не мог поделать, ведь клятва держала, и родовая честь, и еще понимание, что без камней эти драконы никому на хрен не сдались. Малая цена за жизнь многих. Пафос, чтоб его… и моя роль – стать очередным потрошителем. Выбирать тех, кто стае не слишком нужен, зато принесет немалый профит семье Эшби.
Голова дракона покачивалась. Желтые глаза его погасли, а крылья приподнялись, и казалось, зверь готов распахнуть их и подняться, пусть и потолок пещеры был слишком низок для полетов.
– Всей, сиречь самому мистеру Эшби и Нику… А я получал остатки туши, сомнительного качества шкуру, с которой возни больше, чем выгоды, и костяк. Да и то сдавать их следовало лишь определенным людям, чтобы не возникало вопросов, и платили они едва ли четверть настоящей цены.
Камень хрустнул под тяжелой лапой.
– А весь фокус знаешь в чем? В силе… в воздействии… тот, кто истинный Эшби, способен указать дракону, связать своей волей, заставить лежать тихонько, пока стекает кровь. Кстати, ее собирали и сушили. Эшби, чтоб ты знала, держат две трети акций «Фармтека», который и занимается производством препаратов на основе драконьей крови. Знаешь, какой у нее годовой оборот?
Томас покачал головой.
Он не знал и не горел желанием узнать, поскольку это знание лично для него ничего не меняло.
– Это я к тому, что он красиво говорил о семье и долге, но правда была в том, что Эшби плодили ублюдков без дара, чтобы те служили наследнику. И к слову, еще он начал испытывать воздействие разных… веществ на драконах. Я лишь продолжил работу. В меру своего понимания.
– Ты его травил. – Уна посадила дракона на плечо. Посмотрела на других, покачала головой, будто возражая собственным же мыслям.
– Я его вырастил. Его вышвырнули из гнезда, и что его ждало? Смерть.
– А ты подарил жизнь?
– Какую-никакую, но все же.
– Ты его травил… а потом… спускал кровь, верно?
– Очищал. Не так уж это и сложно. Я ведь не просто так хотел врачом стать, да…
– Вихо?
– Любопытный ублюдок и крыса, получившая по заслугам. Но убила его буря, не я.
– Ник?
– Без понятия… найдется. Знаешь, он ведь настоящее ничтожество. Такие возможности, и что? Играть в местечкового доктора, не интересуясь больше ничем? Страдать по бабе, которая наставила ему рога? Родила ублюдка? Опозорила перед всем городом… Что ты в нем нашла?
– Честность.
– Он убил своего папашу. И твоего братца, возможно.
Уна покачала головой.
– Он не защитил тебя, когда тебе нужна была помощь.
– А ты?
– А я ждал.
– Чего? – Уна придерживала дракона за спинку, но он все равно казался неживым.
– Когда ты попросишь о помощи.
– Тебя?
– Больше ведь некого.
– Действительно. – Она отступила назад и сказала: – Знаешь, я рада, что не попросила. Ты куда хуже Билли.
– А ты дура. – Гевин отступил и холодно произнес: – Но я не рад, что тебе придется умереть. Я предпочел бы избавиться от него, а мы… мы могли бы уехать. Деньги у меня есть. Много денег. Хватит до конца жизни, и жизнь эта будет неплохой, все лучше, чем в этой дыре. Я отвезу тебя в Европу. Париж. Лондон. Рим. Я полжизни мечтал побывать в Риме. И побываю.
– Это вряд ли…
Он усмехнулся и поднял руку, и на жест этот Лютый отозвался протяжным рыком, который, отраженный стенами, ударил, словно молот.
Женщина в клетке заверещала. Казалось, что она говорит, только очень-очень быстро, захлебываясь собственной речью, путая слова, но если прислушаться, Милдред поймет, что ей хотят сказать.
– Тише, дорогая, скоро уже все закончится… предположу, что в моем случае, как и в случае Хендриксона, заражение произошло в детстве, но затем болезнь перешла в спящую фазу. Мы оба не испытывали какого бы то ни было дискомфорта, но стоило вернуться, стоило выпить воды из источника, и она очнулась. У меня. Это и вправду похоже на лихорадку. До крайности неприятное чувство.
Голос соседки Милдред упал до шепота. И она сама трогала лицо пальцами, которые совала в рот, чтобы облизать. В какой-то момент она замолчала и, покосившись на Милдред, отползла от прутьев и упала на пол.
– Судороги. Один из первых симптомов, показывающих, что финал близок, да… сперва они малозаметны. Пальцы сводит. Или вот появляется характерное такое подергивание глаза, обычно левого, которое становится все сильнее, и вот уже судорога корежит всю половину лица, кажется, что человек корчит рожи.
Милдред зажала рот руками.
Она не будет кричать. И звать на помощь не станет, пусть от нее и ждут чего-то подобного. Она… просто дослушает до конца, а потом… женщины слабее мужчин, это правда, но Милдред не позволит сделать укол.
– Постепенно пораженная зона мозга разрастается, и судороги становятся все более частыми. К слову, здесь все весьма индивидуально. Помнится, номер третий все эти годы не показывала даже минимальных признаков судорог, хотя во всем остальном была совершенно неадекватна. И первые признаки органического поражения мозга появились лишь на девятый год. У Лукреции Эшби они возникли только недавно, что заставляет думать о неслучайности выбора, да… что-то такое есть в старой аристократии, но исследований на эту тему проводилось удручающе мало, а найти аристократку, готовую поучаствовать в эксперименте…
Джонни хихикнул. И погладил шприц.
– Жаль, что ты не аристократка.
– И мне тоже. – Милдред отступила от прутьев. – Может, просто убьешь?
– Извини, но
