лбом в его плечо и сбивчиво пообещала: – я больше не буду…
– Чего не будешь? – сухо поинтересовался Илья.
– Всё не буду, – я отстранилась и нерешительно, но честно посмотрела на приятеля. – Врать не буду близким людям. Манипулировать не буду. Я даром поклялась. Тогда, в катакомбах. А если перестанешь подозревать – то и наезжать не буду. Я никогда не лгала просто так, это всегда было частью замысла и глобальной постановки. А сейчас ничего нет. Дела закончились, цели достигнуты… Маски и роли бессмысленны, – заключила устало. – Продолжим?
Он хмыкнул, улыбнулся и повторил:
– Значит, договор? А как же знаменитое инфополе? И клятва?
– Клятва кончилась вместе с безымянными, – с облегчением сообщила я. – А здешнее инфополе сейчас полностью закрывает «орёл». Всё можно. И – да, Договор – именно так, с большой буквы. Его долго обговаривали, о нём долго спорили, а потом ещё дольше создавали. Записи кровью, тонны заклятий с обеих сторон. Всего было создано два Договора: один – для ведьм, второй – для наблюдателей.
Мы вернулись, и я осторожно обустроилась в своём «гнезде». Прислонилась к сосне той частью плеча, которую не затрагивали клятвы и ожоги, и достала из рюкзака кожаный мешочек. Илья сел рядом, огляделся, заметил только хвою да шишки и сосредоточился на моём рассказе.
– Вот так, – я достала камешек, – выглядит тот Договор, который хранит центральный Круг.
Камешек взлетел в воздух, и перед нами повис старинный талмуд в потрёпанном чёрном переплёте толщиной с три «Советские энциклопедии».
– Какой-то он… – приятель нахмурился. – Хилый. Скромный.
Я одобрительно улыбнулась и достала второй камешек:
– А вот этот я нашла в головном архиве наблюдателей.
Илья аж на ноги вскочил, когда увидел изображение, и присвистнул:
– Ого…
Наблюдательский был больше ведьмовского ровно в четыре раза, как в толщину, так и длину. Гигантский, неподъёмный, в чёрном переплете и с чёрными же языками многочисленных закладок.
– Твой вывод? – я отложила мешочек.
– Подделка, – мой собеседник уверенно показал на ведьмовской вариант. – Но как?..
Я переплела первые ремешки второго амулета и негромко спросила:
– Помнишь про бесову тюрьму? А знаешь, что она вылезала из мёртвого мира каждые сто шестьдесят лет, уничтожая город? В одно из таких «пришествий» – вроде как – был уничтожен архив, где хранился Договор ведьм. Старый-древний подземный архив, в который сотню лет никто не заглядывал, кроме пары замшелых хранительниц да Верховной Круга.
– «Вроде как»? – задумчиво повторил он, потирая подбородок.
– Конечно, наблюдатели постарались под шумок. Заслали туда своих ведьм, но те столкнусь с одной проблемой, – я закончила первый ряд и размяла пальцы: – Договор исчез. Его забрала Вещая видящая – к себе, в своё святилище в тонком мире. И вынимать запретила. До поры до времени. А он был последним. Последним стародавним экземпляром.
– Ты знала? – Илья сел напротив меня, скрестив ноги.
– Нет. Пока не наткнулась на наблюдательский вариант. Как водится, случайно. Бродила, искала записи о дарах – и увидела. Но сначала я не поняла, что это такое. Нас же воспитывали на фальшивой версии. Ясно дело, когда Круг разгрёб завалы, расчистил уцелевшие помещения и обнаружил пропажу, то затребовал копию. И получил. Но тех, кто был в курсе настоящего Договора, не осталось – все погибли, запирая тюрьму в мёртвом мире. И, думается, не без наблюдательской «поддержки». Ведьмы получили то, что получили. За глупость и недальновидность.
– Как теперь получили наблюдатели? – он улыбнулся. – Но ты же вроде говорила, что модель исключает кражу. Утащить можно – но ненадолго.
– Нам и этого хватило, – я подмигнула. – Во времена стародавних территорию ведьм связывало огромное пространственно-временное кольцо – эдакий вариант телепорта. Зашёл в кольцо в Москве – и вышел на Дальнем Востоке, не потеряв ни секунды времени. Во время охоты ведьмы его разрушили, но ошметки остались – преимущественно в горах.
– Урал… – понял Илья.
– Да. Мы давно о них знали, но не использовали. Пока твоя бабушка не предложила сделать из осколков новую вещь – мини-кольцо, замкнутую пространственно-временную систему. И огрызки собрали, «сшили», «проштопали». И использовали как держатель. В них полно силы стародавних, а она – не чета нашей. Мы порепетировали на других архивных документах – во избежание прокола я брала их с маминого разрешения из архивов Круга, – и кольцо держало. И тогда я стащила наблюдательский Договор.
– И на десять лет прекратились убийства ведьм с даром? – он проницательно прищурился.
– И это тоже. Наблюдатели хватились и поняли, что в любой момент их могут ткнуть носом в старые грехи – и потребовать пересмотра Договора. А нагрешили они достаточно. Но это один момент, – я подтянула рюкзак и достала термос с чаем. – Второй – магия. В Договор ведьм вшиты заклятья… соблюдения, направленные на наблюдателей. Если они что-то нарушали, то Договор сдавал их с потрохами. А если Договор нарушала ведьма – её сдавал Договор наблюдателей. Однако касалось это только ведьм Круга – тех, кто имел печать Круга на ладони. Это не только символ принадлежности. Исстари это ключ-клятва: ключ, отпирающий Договор ведьм для работы с законами; клятва, связывающая ведьму обещаниями соблюдения. И таким же ключом-клятвой, впечатанным в кожу на ладони, исстари связаны наблюдатели.
Я глотнула чаю и продолжила:
– Отступницы давно научились знак принадлежности… затыкать. Перекрывать. Пара новых клятв и ритуалов – и сила знака засыпала, не тревожа ни наблюдателей, ни остатки нашей совести. А кражей Договора мы развязали руки ведьмам Круга, чтобы они помогли нам: скрывая нас, добывая информацию, обустраивая площадки для работы отступниц в мире. В кольце наблюдательский Договор не действовал, как не действовал и тот, что находится у Вещей видящей вне нашего мира.
– Получается… – Илья запнулся.
– Она шиш признается, – я кивнула, – но я с тобой согласна. Вещая видящая, конечно, спасала уникальный реликт… но когда спасла и увидела, что начали творить освободившиеся от карающих заклятий наблюдатели… Наставница просто решила Договор не возвращать. Чтобы позволить им как можно больше нагрешить, а потом как прижать… Она же вещая. Она же видит. Она положила многих ведьм на жертвенный алтарь, чтобы дать свободу будущим поколениям. Мёртвая стародавняя – что с неё взять…
Снова глотнув чаю, я протянула Илюхе термос. Он автоматически взял, но пить не спешил, глядя в одну точку над моим плечом, – снова прифигел.
– Жизнь ведьмы – в среднем всего-то сто пятьдесят лет, а жизнь магии в ведьмах – тысячелетия, – дополнила я негромко, зябко кутаясь в куртку. – Ясно, что ценнее. Свобода – от поддельных правил, неравенства и несправедливости. И свобода законная, подкреплённая двусторонними договорённостями. Ведьмы, Илюх, нынче делятся
