Несмотря ни на что, Габриэль все равно любила своего отца. Любила в нем то, что он дарил только ей и что наполнило ее детство такой нежной и трогательной заботой.
Плантации Пуантро она оставила себе, понимая, что никогда не сможет расстаться с землей, помнившей самые счастливые минуты ее матери и приемного отца. Там, рядом с могилой Шантель Обреон, где давно было похоронено сердце Жерара Пуантро, погребли его тело.
— Габриэль… — Горячие золотисто-карие глаза смотрели на нее неотрывно. Роган погладил ее по щеке и потянулся к губам. Поцелуй был долгим и глубоким. Он чуть отпустил ее уста, чтобы прошептать:
— Не покидай меня больше, любовь моя. Габриэль улыбнулась. Нет, никогда она не покинет его. Поцелуй вернул ее мысли к более счастливым событиям. Все страдания остались в прошлом… и верилось, что навсегда. Ее светло-серые глаза мерцали в серебристом потоке лунного света. Габриэль с нежностью провела пальцами по губам Рогана и спросила:
— Когда мы вернемся в Новый Орлеан?
Его темные брови поднялись:
— Ты захотела вернуться? Тебе уже наскучило мое общество?
— Наскучило? Твое общество? — Габриэль не смогла удержаться от смеха.
Нахлынули воспоминания об их свадьбе. Простая и прекрасная церемония, проходившая в монастырской часовне, где присутствовали лишь самые близкие люди. Бертран стоял рядом с Роганом, а Клариса и Пьер, рука об руку, чуть в стороне. Немного поодаль улыбалась мадам Рене. Ничуть не смущаясь, она с достоинством отвечала на приветствия чопорных монахинь, как самой матери-настоятельницы, так и сестер Маделайн, Маргариты, Джулианы и Джоан.
Много счастливых слез было пролито, но только не Габриэль, которая светилась от счастья, отражавшегося в золотисто-карих глазах Рогана, когда он объявил ее своей женой. Официальная церемония переросла в неудержимо веселое празднество, когда двери капеллы отворились на радость команды Рогана! Ох и повеселились! Песни, танцы, ликующий смех до глубокой ночи!
Первое плавание нового корабля Рогана было их свадебным путешествием, во время которого все члены экипажа поддерживали праздничное настроение, улыбались и старались угодить ей. Губы Габриэль тронула улыбка при воспоминании о том, что даже ужасавший ее ранее одноглазый Дермот оказался редкостным добряком!
Нежность шевельнулась в ее душе, когда она подумала о Бертране. Демоны прошлого наконец оставили его в покое. Изуродованное лицо молодого человека обрело выражение безмятежного спокойствия. Он готов был идти навстречу новой жизни. Она знала, что нашла в нем Друга.
Она мягко улыбнулась:
— Нет, мне не надоело твое общество, дорогой муж. Я спросила о дне нашего возвращения потому, что… — Сделав паузу, она повела плечами. Волна удовольствия разлилась по всему ее телу, когда Роган стал покрывать их поцелуями. — …Мне не терпится узнать, удалось ли Пьеру уговорить Кларису связать себя с ним более тесными узами, ведь она давно покинула заведение мадам.
— Счастливой матроне не терпится заполучить в свою компанию и других… — Роган задумался. — Скажи мне, Габриэль, ты счастлива?
Габриэль вздрогнула от неожиданности. Кристально-чистый взгляд Рогана вопрошал ее.
— Я очень люблю тебя, Роган. Очень.
— Скажи, что не сожалеешь об избранном пути. Ведь ты могла бы быть богатой наследницей, имея все лишь по мановению руки.
— О, Роган, ты напрасно мучаешь себя. — Лаская его тело, она понизила голос: — Никто не смог бы дать мне больше, чем тот, кого касаются сейчас мои пальцы.
Его глаза потеплели.
— Тогда ответь на мой вопрос.
— Какой вопрос? — лукаво изумилась Габриэль.
— Скажи, что необходимо сделать мне, чтобы я почувствовал, что у тебя нет других желаний?
Озадаченная Габриэль прошептала:
— Почему это так важно для тебя?
— Потому что…
Приподняв ее быстрым движением, так что всем своим обнаженным телом она оказалась распростертой на нем, Роган прошептал с возрастающей страстью:
— Я вдруг обнаружил, что маленькая чертовка, так отважно сопротивлявшаяся мне, когда я похитил ее из монастыря, которая бесила и заставляла страдать, дразнила и одновременно поражала, затронула во мне такие глубины, которых не коснулась ни одна другая женщина. Эта хрупкая бестия научила меня любить. Эта монастырская воспитанница преподнесла мне в дар нечто столь ценное, о чем я никогда не мог и мечтать. И я хочу в ответ одарить ее тем же.
Поцеловав ее долгим страстным поцелуем, передав огонь, который разгорался в нем от одного ее прикосновения, Роган чуть отстранился и прошептал:
— Так скажи мне, Габриэль, или тяжкая ноша постоянной неудовлетворенности навсегда останется со мной. Скажи, чего ты хочешь — и это будет у тебя.
— Чего я хочу? — Прозрачное серебро ее глаз растопилось под искрящимся взглядом Рогана. — Дай подумать… Мне вспомнились те дни, когда я сидела в классе монастырской школы, глядя из окна на корабли, проходящие у самого горизонта. Мне хотелось уплыть на одном из них, почувствовать под ногами палубу, ощутить ветер в волосах и соленые брызги на лице. Ты дал мне все это. Я хотела познать те проявления жизни, которые были скрыты от меня в монастыре. Я хотела узнать мир и открыть миру себя. И это дал мне ты. Я хотела познать любовь…
В ее голосе вдруг зазвучали низкие приглушенные ноты.
— Роган, ты дал мне то, что в девичьих мечтах я не могла и представить. Ты дал мне всю полноту взаимной любви, научил меня отвечать любовью на любовь… И я пережила такие невыразимо прекрасные чувства, что мое сердце переполнено радостью и восторгом. И все это дал мне ты, Роган. Так что же еще, дорогой, ты мог бы подарить мне?
Дрожь пробежала по спине Габриэль, когда глаза цвета расплавленного золота вновь засверкали. Она восторженно ахнула, когда он ответил на ее страстный вызов. Ее любимый Рапас вновь распахнул перед ней ослепительный мир.
