— А ведь я попался, — сообщил Инго. — Вот я ее сейчас отпущу, и флаг на пол упадет. Не годится так царствование начинать.
С полминуты Король с принцессой озадаченно смотрели на пришедший в негодность церемониальный инвентарь, и тут Лизу осенило.
— Слушай, у меня шнурки есть, — робко сказала она. — Наверно, так не полагается…
Король неожиданно и совершенно несолидно прыснул в свободный кулак, помотал рыжей головой, пытаясь сдержаться, но не смог и расхохотался в голос.
— Шнурки — это здорово, — с трудом проговорил он сквозь смех. — Просто здорово! Давай их сюда. Я потом что-нибудь другое придумаю, а пока что это просто то, что надо. Только тебе же идти будет неудобно… а у меня ботинки на этих… липучках, да?
— Да ничего, до дому дойду — ответила Лиза. — Надо же — королевский штандарт на ботиночных шнурках! Нет, правда ничего?
— Да мы никому не скажем! Спасибо… Ох, Лизка, котенок, прости, я не смеялся лет сто…
Флаг наконец был поднят, и тогда Инго вылез из окна на крышу и протянул Лизе руку.
— Тут не скользко, — сказал он. — Давай на город посмотрим.
Ярусами уходили вниз кровли дворцовых башен и башенок, мерцала брусчатка улиц Верхнего Города, переливалась вода во рву, а на ее фоне решетки опущенных мостов казались тонким кружевом. На Круглой площади было темно, но даже отсюда была видна серебристая струя фонтана. Дальше извивалась река, блестела влажная черепица — когда же тут успел пройти дождь? О, а вон и кот пробежал по коньку… Горели почти все окна, и по улицам взад-вперед сновали разнообразные черные фигурки — должно быть, горожане не стали откладывать на завтра обмен впечатлениями. Лиза вспомнила разговоры на площади и хихикнула. Инго посмотрел на нее с пониманием — должно быть, думал о том же. Ух, неужели отсюда даже ночью видно море? Видно… И сзади тоже море и даже поближе… Ух ты!
— Инго, а что, Радинглен — остров?
— А ты не знала? Остров. У нас за спиной гавань, между прочим. Ну, как тебе?
— Красотища! — честно ответила Лиза.
— Лизка, ты себе не представляешь, какой нам с тобой достался чудный город. Вот сам его вспомню и весь-весь тебе покажу…
— А можно будет? — начала Лиза и не договорила — и так ясно, что да, конечно, можно. — А я с тобой по Петербургу погуляю, — пообещала она. — Он тоже ничего, только надо весны дождаться.
— Дождемся, — Инго встал на ноги. — И весны. И чего угодно… Опомниться не могу…
— Бабушка учила, что надо обо всем думать словами, — участливо посоветовала ему Лиза. Самой не помогает — а вдруг ему поможет?
— Ох, Лизка, что-то я столько слов знаю — и ни одного подходящего, — рассмеялся Инго. — Заждались нас уже, наверное.
— Ты что, прямо сегодня править начнешь? — осторожно спросила Лиза.
— Лизка, ты что! — удивился Инго. — Какой я сегодня Король? Я твой брат и Бабушкин внук…
Оставшиеся у комнаты с зеркалом проводили время не без пользы, Лёвушка с Костей деловито снимали чехлы со статуй и картин и обнаружили немало интересного. А Филин сидел по-турецки на полу, прислонившись спиной к стене, и, казалось, попросту спал. Заслышав шаги, он, однако, приоткрыл один глаз и буркнул:
— Помогите встать усталому волшебнику.
Инго протянул ему руку, и маг с явным трудом поднялся с пола. Было видно, что ему не то что говорить — вообще шевелиться не хочется.
— Старость — не радость, — пробормотал он. — Между прочим, я старше вас всех, вместе взятых.
— Ах да, — сказал вдруг Лёвушка и принялся копаться в рюкзаке. — Держите, — и он протянул Филину полиэтиленовый пакетик с бубликом.
— Спасибо, Лев, — Филин очень серьезно уклонился Левушке и вручил бублик Королю. — На вот. Ты когда ел-то последний раз, бедолага?
— Не помню, — растерянно улыбнулся Инго. — Не до того было…
Луна, должно быть, решила показать себя в ту ночь с лучшей стороны: когда они вышли из Дворца через чёрный ход, светло было, как белой ночью, а во рву, окружавшем Дворец, танцевали яркие блики.
Бродячий Мостик нашелся почти сразу, за ближайшим углом. Луна тут же скрылась в густом тепловатом тумане. Было очень тихо — слышались только плеск воды, дыхание тумана и приглушенная музыка. Лиза вздохнула и двинулась через Мост. Звуки обрушились на нее все разом. Громкие голоса, шелест шин, отдаленный визг тормозов и бибиканье, чмоканье подтаявшего снега под ногами, звон заворачивающего на Тучков мост трамвая, вопли ошалевших чаек, улюлюканье автомобильной сигнализации… Мостик вывел их на этот раз на набережную речки Ждановки против Малого проспекта — очень удачно, отсюда до Лизиного дома было рукой подать, но место это никак нельзя было назвать тихим. Лиза осторожно приоткрыла глаза, снова сощурилась, ослепленная ярчайшим солнцем, отраженным замерзшей рекой, и оглянулась посмотреть, как там Инго и прочие. Прочие тоже застыли, зажмурившись, а Инго, наоборот, озирался по сторонам с видом растерянным и любопытным — ну чистый иностранец!
— Давай руку, — велела ему Лиза. — Будем учиться дорогу переходить.
На Малом проспекте было довольно тихо. Филин с Инго шли теперь впереди, за ними едва поспевали Лиза с Левушкой, а притихший и осипший Костя понуро плелся в хвосте.
Где-то на полпути Лёвушка спохватился и решительно, на правах пажа Ее Высочества, отобрал у Лизы рюкзак. «Тили-тили-тесто», — незамедлительно прохрипел сзади несгибаемый Царапкин. Лёвушка не дрогнул.
— Позвонить бы надо, — пробурчал Филин, остановившись возле телефонной будки на углу узенькой улочки, на которой стоял Лизин дом.
— Наталья? — очень спокойно сказал Филин в трубку. Последовала долгая пауза. Даже немного слишком долгая, на Лизин взгляд. — Ах, у тебя уже все собрались? Прекра… — снова молчание. Лиза представила себе объятую праведным гневом Бабушку и втянула голову в плечи. — Наталья, я говорю — прекрасно, потому что у меня тоже все… Все — это все, — Филин весело подмигнул Лизе, и ей стало не так страшно. — Ваше Величество, — говорил меж тем Филин, — не надо так шуметь, ну пожалуйста! Мы очень устали и ужасно проголодались… — снова пауза. — На-таль-я! — Шторм, видимо, не унимался. — В общем, мы тут на углу и сейчас будем, — быстро сказал Филин и повесил трубку. — Уф, — выдохнул он. — И где справедливость, спрашивается?
…Наверху знакомо щелкнул замок. Ну конечно, Бабушка вышла их встречать на площадку… Ой, что сейчас будет…
А было совсем не то, что Лиза думала. На площадке стояли сразу все — бледная и величественная Бабушка в белой шали, высоченный встрепанный Костин папа и маленькая кругленькая дама в очках, неуловимо напоминавшая Дис, — Левушкина мама. Взрослые молчали, и молчание это было тяжелее горы Джомолунгмы. Лиза от ужаса перестала дышать, Лёвушка преисполнился достоинства, а Костя стал хмуро глядеть в сторону.
Но буря не грянула, потому что Бабушка увидела Инго и потеряла дар речи.
