Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Затем передумав, императрица осыпала Алексея Орлова целым дождем наград. Дадены ему были: Георгиевский крест наивысшего, 1-го класса, усыпанная алмазами шпага, шестьдесят тысяч рублей, титул графа Чесменского, единоличное право поднимать на всех кораблях российского флота кейзер-флаг и фамильный герб с изображением того же кейзер-флага.
Екатерина писала Орлову восторженно:
«Блистая в свете не мнимым блеском, флот наш... нанес сей раз наичувствительный удар оттоманской гордости... Сия победа приобрела отменную славу и честь... лаврами покрылась и вся находящаяся при Вас эскадра».
Помимо официальных наград, Екатерина одарила Орлова еще и личными подарками, которые еще раз подчеркнули ее особое расположение к чесменскому победителю. В своем письме к графу она писала: «Граф Алексей Григорьевич! Как скоро услышала я, что у вас пропал перстень с моим портретом в чесменскую баталию (тот самый, который Орлов в порыве бешенства выбросил за борт. — В.Ш.), тотчас заказала сделать другой, который при сем прилагаю, желаю вам носить оный на здоровье. Потеряв перстень, вы выиграли баталию, истребили неприятельский флот; получа другой, вы берете укрепленные места...
Как вы весьма хорошо управляете моим флотом, то посылаю к вам компас, вделанный в трость. Прощайте, любезный граф; я желаю вам счастья и здоровья, и всякого благополучия и прошу Всевышнего, да сохранит вас целым и невредимым. Впрочем, остаюсь, как всегда, к вам весьма доброжелательна. Екатерина».
Награждены были и другие участники победоносной баталии. Адмиралу Спиридову пожаловали орден Андрея Первозванного. Самуилу Грейгу, произведенному в контр-адмиралы, вручен был Георгиевский крест 2-го класса. Георгиевских крестов были удостоены и другие, наиболее отличившиеся офицеры: Степан Хметевский, Федот Клокачев, Александр Круз, Иван Перепечин, Василий Лупандин, Петр Карташев[73].
Но особо отмечался всеми подвиг Дмитрия Ильина.
Так, выражая похвалу всем участникам сражения, адмиралтейств-коллегия отмечала: «А паче господину Ильину, которого храбрость и твердость духа справедливо не токмо похвалы, но и удивления достойны».
От государственной казны велено было выдать победителям ровно сто шестьдесят семь тысяч четыреста семьдесят пять рублей и пятнадцать с одной четвертью копейки[74].
Для команд Средиземноморской эскадры учредили серебряную медаль «За победу на водах Эгейских». Носить ее надлежало в петлице на голубой Андреевской ленте. На медали изображался горящий турецкий флот и надпись внизу мелкими буквами: «Чесма 1770 года июня 24 дня», а сверху в клубах дыма лишь одно краткое слово: «Был»[75]. Женам и детям офицеров и матросов эскадры велено было Екатериной II раздать пять тысяч рублей.
Русский народ праздновал величие своего флота. Три дня в столице шли народные гулянья, беспрестанно гремели салюты, флотских закачивали на руках до упаду. Специальным высочайшим указом велено было праздновать Чесменскую победу ежегодно.
Из воспоминаний о детстве поэта и сенатора Ивана Дмитриева: «Отец мой, получая при газетах реляции, всегда читал их вслух посреди семейства. Никогда не забуду того дня, когда слушали мы реляции о сожжении при Чесме турецкого флота. У отца моего от восторга прерывался голос, а у меня навертывались на глазах слезы».
Изменение претерпела даже женская мода. Едва известие о победе достигло столицы, как буквально на следующий день в два с лишним раза возросла ширина юбок у петербургских модниц. Пышные кринолины заколыхались над петербургской брусчаткой, как паруса кораблей над штормовыми волнами. Тогда же наимоднейшие дамские прически «Шишак Минервы» и «Рог изобилия», как по мановению волшебной палочки, уступили пальму первенства экзотическому «Левантскому тюрбану».
Славной виктории на водах эгейских посвящали стихи и возвышенные оды. Огромной популярностью пользовалась драма «Россы в Архипелаге», смотреть которую собирались толпы народа — от самых титулованных до простолюдинов.
На торжественном молебне у надгробия Петра Великого рыдал, не скрывая слез своих, митрополит Платон.
— Восстань, великий монарх, Отечества нашего отец! Восстань и воззри на любезное изобретение твое! Оно не истлело во времени, и слава его не помрачилась! Восстань и насладись трудами рук своих!
На надгробие был торжественно возложен добытый неизвестным матросом кормовой турецкий флаг. Рядом лег на холодный мрамор лист бумаги со стихами:
Тебя виновником считая русских благ, У неприятеля отнятый ею флаг Перед стопы твои усердно полагает И жертвой сей твое столетие венчает.
* * *
Гром Чесмы всколыхнул весь мир. Хитроумные дипломаты горестно сотрясали пудру париков, вчитываясь в донесения о результатах баталии. Русский флот заявил о себе во весь голос. Так, британский посол при русском дворе лорд Каскарт в своем донесении в Лондон особое внимание обращал на «храбрость, распорядительность и решительность, показанные русским адмиралом, офицерами и матросами при столь новых для них обстоятельствах».
Первыми забили тревогу по итогам Чесмы союзные России англичане. Былое пренебрежение к российским морякам сменилось у них на опасливую настороженность. Уже через месяц после сражения британское адмиралтейство получило обстоятельнейший отчет своих шпионов обо всех подробностях сражения. Доносители, делая вывод из увиденного, писали: «Одним ударом уничтожена вся морская сила оттоманской державы».
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
