Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
— Александр Петрович, «оно» не утонет? — показал я пальцем куда-то под себя.
— Не должно. Хотя, черт его знает, будем надеяться. Специально искали такую посудину, чтобы меньше в глаза бросалась.
— Как бы наоборот не вышло. Привяжется какой-нибудь сердобольный. Тут ведь реально места живого нет — корабль-призрак!
— Он и есть. Знаешь, сколько он затопленным в бухте на островах простоял? Десять лет. А приводили его в порядок — десять дней. Вот и думай.
«Копец!» — я про себя выругался, подумав плохо о Судоплатове и всех, кто это организовал.
Идти нам довольно долго. В Исландию или еще куда, черт их знает, какой путь придумали?
Путешествие длилось уже три дня, погода была хорошая, но сегодня на горизонте появились тучи.
Под мерную дрожь судна я спокойно спал. Волна, бившая по бортам, действовала успокаивающе. Проснулся ночью, как-то опять рывком, словно меня подбросили. Завертев головой, насторожился, рядом никого. Где-то слышится топот ног и глухие, но сильные удары в борт.
Распахнулась дверь в каюту, и в проеме возник Истомин.
— Проснулся? — проговорил он, заходя внутрь.
— Так точно. Что-то случилось? — спросил я, приподнявшись на локте.
— Шторм начинается, причем сильный. Капитан сомневается, что мы переживем эту бурю. Корабль совсем дряхлый. Трюм уже наполовину затопило, и это только начало.
— Вот, черт. А далеко нам еще идти-то? — расстроившись, я опустил голову обратно на подушку.
— Очень, — Петрович как-то отчаянно покачал головой и добавил: — Ты это, лежи тут смирно. Может, тебя привязать?
— Ага, чтобы я тут и утонул, да?
— Команда борется за живучесть судна. Мы обязаны дойти, любой ценой. Тебя тут никто не бросит. Если уж совсем «труба» — вытащим.
— Успокоили, — скорчив недовольную гримасу, проворчал я.
— Да не шипи ты. Самому тошно.
Взяв что-то из своих вещей, Петрович выскочил из каюты, а я снова стал прислушиваться. Апатия, что накатила несколькими днями ранее, куда-то исчезла. Захотелось действовать, да вот тело подводит.
Шум волн, бьющихся со всем остервенением о корабль, здорово усилился. Качало тоже все сильнее. Мне трудно судить, но если бы стоял на ногах, держаться нужно было бы руками и ногами.
В каюту влетели два бойца из сопровождения.
— Товарищ капитан, нужно уходить, — начал один из парней.
— Все так плохо? — я откинул здоровой рукой покрывало, которым был укрыт.
— Капитан говорит, что судно не выдержит. Нужно уходить.
Ребята подхватили меня под руки. Один из них взял мой рюкзак. Опираясь на помощников, я вышел из каюты.
На корме уже все было готово. Две шлюпки спущены в воду и готовы отплывать. Когда меня переправляли в лодку — офигел. Корма корабля погрузилась в воду намного ниже ватерлинии.
Волны перехлестывали через палубу, все говорило о том, что кораблик наш отходил свое. Шлюпки были довольно большими, надеюсь, они не утонут. Команда на судне была маленькой, всего-то пять человек, поэтому места всем хватило.
— Думаете, в шлюпке мы сможем выжить? — недоверчиво спросил я Истомина.
— Ну, будем стараться, — Петрович сплюнул.
— Толку-то от наших стараний? Океан же кругом! — я выдохнул. От нарастающего волнения становилось жутко. Как-то не хочется пойти на корм рыбам в океане.
Мы успели отойти на пару кабельтовых, когда увидели, как резко ушел под воду наш «банановоз».
Шторм уходил южнее, дождь постепенно стихал. Наши шлюпки кидало из стороны в сторону, и мы с трудом видели друг друга. Наконец волна пошла на убыль, и мы смогли достать весла и начать сближение со второй лодкой. Когда между шлюпками оставалось два десятка метров, сбоку от нас вдруг что-то вылезло из воды. Истомин только успел прокричать:
— Оружие к бою, но не показывать.
Все хоть и были вымотаны штормом, но вытащили пистолеты и автоматы. Я тоже, подтянув к себе рюкзак, достал свой и, навернув глушитель, проверил магазин. Загнав патрон в патронник, убрал пистолет под тряпку, которой был укрыт. Субмарина, а это была именно подлодка, медленно дрейфовала к нам.
Скорость реакции Истомина была обусловлена тем, что он сразу посмотрел в бинокль, едва ему показали направление. Лодка была немецкая. Увидев свастику, Петрович и отдал команду.
Да, это ни хрена не Голливуд. А все-таки вдруг — получится?
— Без глушителей не стрелять. Услышат пальбу — сразу уйдут! — это Истомин раздает указания. Кроме команды корабля и моих американских спасителей, у нас у всех пистолеты с глушителями. Вот ими и будем работать.
— Серега, отдай свой Джону. Я думаю, толку будет больше, — произнес Истомин.
— Думаете, что не попаду ни в кого? — протягивая «Вальтер» Джону, я взглянул на Петровича. Поймав его взгляд, быстро остыл. Наверное, Петрович прав. Все-таки Джон здоров, и я думаю, он очень хорошо стреляет.
— Ничего я не думаю. Просто отдай.
— Давайте я под немца «закошу»? — вдруг мелькнувшая у меня мысль тут же вылилась в предложение.
— Хорошее предложение. А то пальнут издалека — и амбец. А увидев своего, ну, по крайней мере, одетого как немец, лишний раз задумаются.
У меня в рюкзаке оставалась лишняя офицерская фуражка. Вот ее я и нахлобучил на голову. Ребята, те, что сидели на веслах, стали потихоньку грести к подлодке. Та уже была совсем рядом, и люди на ней виделись уже отчетливо. Подсвечивая себе тусклыми фонарями, матросы пытались нас разглядеть. Выходило это у них плохо, так как они не могли сконцентрироваться на ком-либо. Наконец со стороны лодки прилетел окрик на лающем языке:
— Эй, в лодках. Руки вверх. Кто такие?
— Майор Кеслер, Абвер! С кем имею честь говорить? — Во несу.
— Капитан подлодки Ю-502 Ганс Ридель, кригсмарине.
— Капитан. Помогите нам подняться на ваш лайнер. Мои люди истощены, сам я ранен. Надеюсь, вы нам поможете?
— Оставьте оружие в лодках. Мои люди помогут вам, — ответ был довольно жестким.
На палубе стояли четыре матроса. Капитан находился чуть поодаль, возле рубки. Надеюсь, на рубке нет пулеметчика.
— Капитан, я и мои люди безоружны. Спасибо за помощь.
— Хорошо. Поднимайтесь.
Дальше действие развернулось похлеще голливудского блокбастера. Немецкие подводники приняли концы и стали закреплять их, а из обеих шлюпок полетели пули. Я не стрелял, некуда было. Капитан этой посудины первым улетел за борт с простреленной грудью. Никто даже не сообразил, что происходит. Секунды, и палуба девственно чиста.
— Двое к рубке, живо, не дать задраиться, — полетели команды от Истомина. Трое убитых матросов лежали на палубе. С них были сняты плащи и головные уборы. Трое наших парней, настоящие головорезы, надели на себя обмундирование немецких мореманов.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
