Тем временем под диваном у меня складывался вполне отчетливый план, несмотря на пары алкоголя, которыми приходилось здесь делиться с самим собой. Вызвать такси, заехать к Люси, принести себя в подарок, то есть привести себя в порядок и, как только землю озарит свет рождественского утра, нанести визит Робинсонам со щенком, которому, безусловно, безумно рады будут дети и прекрасная половина доктора Робинсона.
— В постель? — спросил Джон.
— Да, я еле передвигаюсь.
— Но как быть с Себастьяном? Если он поднимется среди ночи, то опять разворошит подарки, как в прошлом году.
— На этот раз у него ничего не получится, — сказала Пенни. — Вчера я нашла наконец ключ от гостиной. Он лежал на камине.
— Отлично.
Какая-то часть меня усиленно рвалась из-под дивана объявить о своем присутствии, но оказалась придавленной другой частью, которая не желала этого ни в коем случае.
— В путь, — решил Джон, — вползаю на деревянный холм. Счастливого Рождества, дорогая.
— Счастливого Рождества, дорогой, — отозвалась Пенни, и ключ провернулся в замке.
Пути к отступлению были отрезаны.
33 ЛУЧШИЙ ПОДАРОК ДЛЯ МАЛЫША
Я уже говорил, что система безопасности у Робинсонов выше всяких похвал, если бы они не забывали запирать двери. Но я бы не желал очутиться в их доме во время пожара.
Сейчас я был точно один из мальчиков-египтян, замурованных в фараоновой гробнице, окруженный сокровищами веков, но, как это ни печально, обреченный.
Стекла на окнах были двойные, рамы зафиксированы секретными задвижками. Я перепробовал их все, но все до единой были задраены наглухо, как в подводной лодке. Тогда я вспомнил про щит с запасными ключами, который увидел, как только вошел в дом, но до него я не мог добраться. В камине была кочерга, однако такой путь отступления нельзя было назвать бесшумным. Как знать, разобьется ли окно с первого удара. И в любом случае мне пришлось бы разбить первое стекло, убрать осколки и затем прорываться сквозь второе — на это уйдет время, я перебужу весь дом, и на шоссе меня будет ждать полицейский патруль.
Пока я обходил гостиную в поисках выхода, под ногами временами скрипели половицы.
— Я слышал, Санта здесь! — раздался звонкий мальчишеский голос. — Он раскладывает подарки! — Голос Себастьяна звенел от радости уже возле самых дверей.
— Вернись в постель! — крикнул Джон откуда-то сверху.
— Но Санта же здесь, я слышу его!
Чертовы семьи среднего класса с их чертовым скрипучим сосновым полом и отделкой под старину!
— Дай мне посмотреть на Санту! — Мальчик дергал ручку двери.
— Если ты будешь ему мешать, он не оставит подарков, — заявил Джон, который, видимо благодаря многолетней психоаналитической практике, проснулся ровно в тот момент, когда его отпрыск пожелал проверить работу Дедушки Мороза.
Я бодро поскакал на цыпочках к дивану, стараясь произвести как можно меньше звуковых эффектов. Однако половицы под ногами сыграли целую увертюру к «Весне священной» Стравинского.
— Ты уже там, Санта? — кричал мальчишка в замочную скважину. — Папа, я слышу его шаги.
Я тоже услышал шаги, грозно спускавшиеся с лестницы. Не успел я достичь дивана, как Джон добрался до двери.
— Видишь, нет никакого Санты! — сказал Джон.
Он распахнул дверь перед отпрыском и тут же захлопнул ее, не заглядывая. Себастьян, однако, успел увидеть меня в этот миг: его восхищенные глаза застыли и снова скрылись за дверью. Посреди гостиной стоял я на фоне елочных огней, прижимая к себе щенка.
— Я видел его, видел! — завопил Себастьян. — Он принес мне щеночка, и у него большой красный нос! По одежде видно, что он лез через дымовую трубу.
Конечно, пыль, которую я собрал под диваном доктора Робинсона, могла украсить любой маскарадный костюм.
— Ну и молодец, — сказал Джон и потащил сынка вверх по лестнице в спальню. Теперь мне оставалось только выскочить за дверь, добраться до заднего входа — и свобода.
Однако тут же мои мысли оборвал шум шагов спускавшегося с лестницы хозяина.
— Чуть не забыл! — сонно пробормотал Джон, провернув ключ в замочной скважине — и в моем желудке.
Последний путь отступления был отрезан. Я только что проморгал его. Завтра утром Робинсоны спустятся, и я все объясню, произведу грандиозный переполох и буду надеяться на лучшее.
Я выпустил Кляксу (так я мысленно назвал щенка) на пол, чтобы он набегался до изнеможения, что произошло довольно скоро, и снова устроился вместе с ним на ночлег.
С первым лучом зари я проснулся под диваном в диком похмелье, которое заблокировало мозговые функции, оставив лишь самые примитивные, на уровне рептилий. Щенок обгадил мой пиджак, на который я его уложил. Не успел я сообразить, что происходит, как в замке провернулся ключ с грозным звуком отпираемой тюремной камеры. Кто знает, не придется ли мне в скором времени предстать перед судом еще и по обвинению в грабеже со взломом.
— Санта приходил! — завопила девочка по имени Хлоя, вбегая в комнату.
Клякса стал сосать мой палец за неимением материнского соска. Я не мог предложить ему ничего лучшего и, честно говоря, был рад, что он хоть на время заткнулся.
— А где щеночек? — сразу спросил вбежавший за ней Себастьян.
— Почему бы вам не раскрыть сначала остальные подарки, а там видно будет, — сказала Пенни. — Боже, что за запах? У нас здесь ничего не завалялось из продуктов?
— Это запах настоящей хвои, — объявил появившийся Джон. — Пора бы уж и привыкнуть. — И он шумно втянул воздух, как на горнолыжном курорте. Я посмотрел на свой обгаженный пиджак.
— Плей-стейшн! — воскликнул Себастьян. — Спасибо, папочка, наконец-то ты начинаешь обращаться со мной как с нормальным ребенком!
— Ну… это же… действительно классная вещь, — скромно пробурчал Джон.
Дети с восторгом объявляли о каждом новом подарке, освобожденном от обертки, а по ответным репликам родителей можно было догадаться, кто его купил и какое у него сейчас выражение лица.
Не остались обиженными Сантой и родители. Пенни достался «прелестный» браслет, а Джону «обалденная» сувенирная шахматная доска. Однако о Пучке по-прежнему не было ни слуху, ни духу.
— Ну вот, — сказал Джон, — а теперь я схожу через дорогу и принесу наш главный подарок.
Уши мои встали торчком. Вот, оказывается, где он был все это время. «Через дорогу»! Знал бы я это с самого начала!
В отсутствие Джона Пенни внушала ребятам, чтобы они не разбрасывали подарки по полу:
— С чем не играете, то на диван!
Тут я вспомнил, что уже скоро сутки как не принимаю таблеток. Я вспомнил об этом потому, что издалека услышал голос Пучка:
