Сенатор Оксам невольно оторвала одну ступню от пола. Ейраньше так нравилось наступать на этот пол, похожий на прочный пластик, нотеперь, после того как она узнала, что для его изготовления были использованывнутренности животных, ей стало немного не по себе.
— Казеин был обнаружен почти за сто лет до началакосмических полетов, когда кошка какого-то химика задела бутылочку сформальдегидом и опрокинула ее содержимое в свое блюдечко с молоком.
«Чтоб им пусто было, — подумала Нара Оксам, — этимагентам истории».
А еще она подумала о том, что углубление, на бортикекоторого они все сидели, как на насесте, было похоже на гигантское блюдце смолоком — угощение, приготовленное для какой-то домашней кошки-великанши.
— На эффект затвердевания обратили внимание, и былаизготовлена пластмасса — предшественник нашего киберуглерода, — продолжалмонарх. — Подобные катастрофы всегда можно преобразить в преимущества.Однако лучше готовиться заранее.
Катастрофы?
— Настало время обсудить вероятность того, что «Рысь»постигнет неудача.
Император кивнул мертвой женщине-адмиралу. Та махнула рукой,и на воздушном экране возникло изображение. Советники увидели знакомую схемупредстоящего сражения. Стремительные дуги, обозначавшие траекторию движенияриксского крейсера и имперского фрегата, вот-вот должны были пересечься.
— Пока мы с вами беседуем, — сказалаадмиральша, — два корабля приближаются друг к другу. В самое ближайшеевремя вступят в бой флотилии дронов. В сражении с таким мощным противникомгибель «Рыси» может произойти в любое мгновение.
Сенатор Нара Оксам глубоко вдохнула. Она ждала этого моментанесколько дней и не нуждалась в том, чтобы какая-то мертвая женщина разъяснялаей его значение. Нара надеялась, что ей удастся провести эти часы водиночестве, в ожидании известий от наземных станций на Легисе, которыевнимательно следили за ходом предстоящего сражения. Однако очередное заседаниевоенного совета помешало ее взволнованному бдению.
Теперь она могла узнать о смерти Лаурента, находясь вобществе этих аппаратчиков и «серых» вояк. Она старалась держать себя в руках,отгонять страх и надежду как можно дальше, наполнять сердце холоднымравнодушием. Эта белая палата была не местом для слез и даже для чувств.
— Если «Рысь» будет уничтожена и ей не удастсяразрушить риксскую систему антенн, — продолжала адмиральша, — мыузнаем об этом через восемь часов после гибели фрегата, с учетом стандартныхвременных моделей. Данные расчеты учитывают запаздывание скорости света междуЛегисом-XV и местом сражения, а также временное окно, необходимое местномувоенному командованию для принятия решения. Они должны на сто процентовувериться в том, что именно произошло.
— За эти восемь часов, — добавил Император, —риксский корабль успеет приблизиться к Легису на сорок миллиардов километров.
— Нам нужно будет ответить на запрос с Легиса оченьбыстро, — сказал генерал, — чтобы любое наше решение стало известнона планете скорее, чем крейсер окажется в опасной близости от нее.
Члены совета несколько озадаченно переглянулись. Они думалио войне в более грандиозных масштабах и, видимо, успели подзабыть о «Рыси».Совет решал судьбы многих поколений — сотен миллиардов живых, мертвых инерожденных детей — а тут вдруг снова нужно было обратить внимание на судьбуодного-единственного корабля.
— В таком случае, нужно обсудить нашивозможности, — высказался сенатор-утопианец.
— А они есть? — поинтересовалась Нара Оксам.
— Мы так полагаем, что есть, — ответил ей генерал.
— Я предлагаю использовать столетнее вето, —сказал сенатор Хендерс.
Эти слова повергли совет в замешательство. Вето было древнейпрерогативой военного совета, средством, которое наделяло советников еговеличества возможностью высказываться открыто, без боязни того, что их словабудут воспроизведены для широкой публики. Однако советники, по большому счету,и не обсуждали принимаемые решения с широкой публикой. В рамках вето никто неотвечал за последствия неумышленной ошибки.
— Я голосую «за», — сказал Император.
Нара почувствовала, как в палате воцарился леденящий холодстраха. Монарх высказался за введение столетнего вето, следовательно, закон былпринят без возражений, единогласно.
Теперь все, что бы ни было сказано в этой палате, не должнобыло выйти за ее стены, об этом не должен был узнать никто на протяжении сталет по имперскому абсолютному времени. Плата за нарушение вето была столь жедревней, как сама Империя.
Казнь путем обескровливания — обычная расплата запредательство.
Нара понимала и другое: и она, и все другие сенаторы,входящие в состав совета, будут, теоретически, защищены от казни сенаторскимиммунитетом, обеспечивавшим свободу от арестов и имперской цензуры. Но всеравно — нарушение вето являлось актом измены и неизбежно означало конец любойполитической карьеры.
Обсуждение началось с выступления Императора.
— Если риксский гигантский разум получит возможностьобщаться с остальной территорией, находящейся во власти культа, то тогда можнобудет считать, что Легис фактически будет захвачен вторично. Гигантский разумсостоит из всей информации, какая только есть на планете, то есть из всехкодов, из всех рыночных сведений, всей технической документации. Он имеетдоступ ко всем нашим технологическим секретам.
Нара снова сделала глубокий вдох. Все это они слышали раньше.Однако следующие слова Императора удивили ее.
— Но тревожит нас не это, — сказал он. —Могущество Империи — не в нашей технике, а в наших сердцах. Именно в этом мыдолжны проявить особую бдительность. Гигантский разум — это нечто большее,нежели компьютеры и компьютерные сети. Он также содержит все, что записано вдневнике каждого ребенка, все сведения о собственности каждой семьи, молитвыживых, возносимые предкам, сведения психоаналитиков о своих пациентах, данныедуховников о прихожанах. Гигантский разум захватил власть над психикой нашей
Империи Воскрешенных. Он знает о нас все. Риксы хотятпохитить наши сны. — Монарх помедлил, обвел всех членов советавзглядом. — А нам известно, что несет с собой культ риксов: полноепрезрение к человеческой жизни, за исключением того, что она должна являтьсяпридатком их драгоценных гигантских разумов. Когда они желали покорить нас вовремя Первого вторжения, то не останавливались ни перед чем. Тогда они непонимали нашей силы, не осознавали, что объединяет нас. Теперь же они прониклив наши умы, чтобы понять, чего мы боимся более всего. Они хотят похитить нашиночные кошмары и превратить их в рычаг воздействия на нас.
Теперь страх Императора предстал перед Нарой Оксам во всейкрасе. По мере того как он продолжал свою речь, этот страх распространялся и наостальных членов совета. Нара видела источник страстности монарха: то, что имдвигало сейчас, было выше ненависти к риксам, тревоги за то, что гигантскийразум возьмет власть над Легисом, и готовности принести в жертву «Рысь».Возможно, Император наконец говорил правду.
