дарханов, не только на правление огромными землями, но и на сердце Арнеины и даже на милость Четырёх богов.
Прав он или нет — и сейчас прилюдно будет убит по приказу женщины, в душе которой оставил смертельную рану? Женщины, которую Вальдер сейчас держит в своих руках…
Он выпустил Айдан, и та царственно и изящно повернулась к окну, без какого-либо страха или нетерпения, без прежней своей жажды азарта. Такую он увидел её впервые — плавную, уверенную, заманивающую в свою игру.
Императору оставалось шагов десять.
— Скажи мне, почему я не должен свернуть тебе шею… — прошептал Вальдер так тихо, чтобы услышала только Айдан, а не дочка, прилипшая к большому окну у соседней стены.
Айдан снова взглянула на него: без ненависти, без ярости. Изогнула губы в усмешке, пока глаза оставались влажными от слёз. Так, словно она сожалеет. Она не смотрела на его шрамы, её не волновало, как он пережил причиненную ей боль. Айдан смотрела только в его глаза — неотрывно и в самую глубину.
— Потому что это ты, Вальдер, — прошептала она едва слышно, — попросил провести тебя… дорогой испытаний.
Он потянул её снизу за подбородок и заставил подняться. Айдан осталась на ступеньке, поэтому они стояли с ним почти одного роста и смотрели друг другу в глаза. В космической глубине её холодных, как сама земля, карих глаз хотелось утонуть.
Ваши женщины выроют вам могилу.
Слёзы снова текли по её щекам и подбородку.
— Зачем ты привела меня сюда?
— Хотела попрощаться.
Айдан дрогнула, когда раздался последний оглушительный удар гонга. Удар, за которым утонули бы крики зрителей и последний выдох императора. В этом мгновении всё существовало сразу: и торжество Сиркха, и его смерть, радость и боль, все варианты того, как может развернуться будущее. И в этом коротком миге не было ещё ничего.
Вальдер не отнимал ладонь от её лица, как будто бы это могло ещё остановить непоправимое, повлиять всей доступной им двоим магией, ударить по мирозданию, подчиняя его себе. Как будто бы весь этот огромный необъятный мир может послушаться воле кого-то из них и дрогнуть.
Айдан обхватила его кисть двумя руками и сжала со всей силы. Снова содрогнулась в слезах, подводя его руку к своим губам, — и поцеловала израненные костяшки его пальцев.
Гонг стих, наступила торжественная, мёртвая тишина.
— Папа, папа! Император со своей невестой уже в храме — это было так красиво! Отсюда всё-всё видно. Папа, мы пойдем туда?.. Папа? Ну папа!
Вальдер сделал вдох. Айдан даже не дрогнула, узнав, что её покушение сорвалось. Так, словно она и до этого знала, чем всё закончится.
— Да, милая, — ровным голосом сказал он. — Подожди немного. Ты пока можешь полистать книги, мы должны тут ещё кое-что обсудить. Если хочешь, спускайся вниз и попроси кого-то из дарханов, чтобы тебя проводили к маме.
Айдан не отрывала от него взгляд и искала что-то в глазах, держа его руку.
— Куда же ты собираешься… раз решила прощаться?
— Не всё ли равно?..
Вальдер с удивлением понимал, что в нём не хватит сил её убить. Если прежний он бы ударил её, разбил бы ей лицо, желал бы… если бы больше всего на свете жаждал бы стереть эти всё понимающие слезы и глубину, недоступную ему, из выражения глаз, то теперь он лишь пытливо смотрел в эту бездну — пока она смотрела на него. Глубина больше не казалась беспросветным пугающим мраком.
Там, в самой глубине, он нашёл себя, и больше никто не нужен был, чтобы это знать. Айдан стала лучшим зеркалом, отразившим, что скрыто внутри.
Вальдер кивнул на Айзу.
— Ты правда могла её убить?
— А как ты думаешь? — улыбнулась Айдан сквозь слёзы.
Он покачал головой. И ведь с одной стороны — она могла бы, она, хладнокровно отдавшая приказ избить его до смерти. Что для нее жизнь чужой девочки? Но вместе с тем Вальдер чувствовал, и сейчас особенно ярко, что роль мстительного палача для Айдан остаётся в прошлом. Что она сейчас тоже теряет всё, что было, чтобы остаться один на один с собой.
— Если бы я мог читать твою душу, я бы здесь не стоял… Всё было бы иначе. Но наша встреча разбудила что-то внутри, и я впервые захотел понять… Не одолеть. Не подчинить. Не использовать магию, чтобы получать свою силу. — Вальдер развернул свои ладони, глядя, как незримо бежит по венам кровь, как прежняя сила просыпается внутри, и хрипло продолжил: — Ты протащила меня через эти острые камни, заставила очнуться и увидеть всю свою жизнь. Оказалось, идти в самую страшную нечеловеческую боль — это тоже… выход. Иногда надо даже сдохнуть. — Улыбка проступила на губах вместе с ямочками на подбородке, он видел это в её глазах. — Проклятье, кажется я недооценивал вас, демоновы дарханы.
Вальдер всё же вернулся к дочке, присел, тихо успокаивая и наделяя своей силой, поцеловал в макушку и шепнул, послав слабенькое магическое убеждение, чтобы она спускалась вниз — а он совсем скоро вернется, только закончит одно дело.
Айдан терпеливо ждала его, стоя на месте. Рассветные лучи очерчивали её силуэт в пыльном этаже верхней комнаты архива. Должно быть, когда-то и она маленькая пряталась здесь от целого мира, в котором у неё больше ничего не осталась.
— Я рада, что ты решился заглянуть глубже, — прозвучал её тихий голос.
Короткий смешок вырвался против его воли.
— Ты, вообще-то, не оставила мне выбора.
— Мало кто осмеливается… — покачала головой Айдан.
— О, так ты называешь меня достойным противником?
Вальдер ещё находил в себе силы улыбаться. Тяжёлый вздох напомнил, что скоро действие обезболивающего зелья дарханов наверняка закончится — боль в груди нарастала, заныли ребра и кружилась голова.
— Да… Весьма, — она сглотнула, видимо, вспомнив всё, что было в пещере. — Это был очень сложный танец, капитан, — она присела в шатком реверансе и снова выпрямилась, напряженно расправив плечи. — Теперь сразу двое очень влиятельных людей Империи вправе меня убить. Я проиграла, сентар ди Арстон — и ваше кровавое правление магов только начинается. Быть может, это было не напрасно. И это тоже нужно для мира.
В свете прожитого даже судьба всего мира не казалась так важна.
Айдан снова ускользала от него — ещё недавно будто раскрытая тайна. Вальдер чувствовал, что его снова влечёт к ней, даже теперь, когда за спиной осталась боль, смерть, ложь и перерождение… Как будто Айдан стала Истоком, подсказкой к тому, куда его незримо вела вся жизнь.
— И как бы ты видела наше прощание?
