куртки. Предполагаю, что он тянется за бумажником, чтобы заплатить и уйти. Однако он достает квадратик голубой бумаги, осторожно разворачивает его и кладет передо мной на стойку.
– Возможно, это освежит твою память.
Смотрю на лист, истертый на складках, как будто его много раз то раскрывали, то складывали. Когда-то он был сильно помят, но морщины со временем разгладились, и я понимаю, что письмо хранилось очень бережно. Чернила выцвели, но слова мои.
Как написать такое письмо, зная, какую боль оно причинит? Покончить с этим так резко, после такого тщательного планирования, кажется немыслимым даже мне. Ты сочтешь меня жестокой и эгоистичной. Возможно, так оно и есть. Да, я в этом уверена. Однако мы с тобой никогда не были бы счастливы. Ты небезразличен мне, и я всегда буду хорошо к тебе относиться, но наш брак невозможен.
Мы не подходим друг другу в том, что по-настоящему важно, поэтому сейчас я должна завершить то, чему не стоило и начинаться. Если ты последуешь моему примеру и хорошенько все обдумаешь, то поймешь, что наше расставание – к лучшему. Однажды ты наверняка порадуешься, что я вовремя образумилась. Я виновата, конечно, в том, что позволила этому продолжаться так долго, – в том, что вообще такое допустила. И вряд ли несколько слов, нацарапанных на клочке бумаги, – смелый способ положить всему конец. Но когда твоя гордость оправится от обиды, ты поймешь, что я пощадила нас обоих. Правда в том, что я дала обещание другому и, несмотря на некоторые сомнения, не нахожу в себе сил нарушить это обещание. Я уезжаю, меня уже здесь не будет, когда ты это прочитаешь, я слишком труслива, чтобы столкнуться с тем хаосом, который сама создала. Пожалуйста, не пытайся связаться со мной. Я приняла решение. И прошу тебя простить мое эгоистичное и непостоянное сердце.
Мэриан.
Смотрю на письмо, озадаченная. Хеми ждет ответа и выглядит довольным собой, как будто поймал меня на какой-то лжи. Однако в письме все не так. Да, это мои слова, но… Как оно могло…
– Хеми, почему оно у тебя?
Уголки его рта дрогнули в невеселой улыбке.
– Что сказать? Я сентиментален. Только не говори, что собираешься притворяться, как будто ты этого не писала.
– Я его написала – только для Тедди. Как оно у тебя оказалось?
Улыбка исчезает, и на мгновение его лицо становится пустым.
– Это ведь ты мне его прислала. Через Дикки.
Оторопело гляжу на голубой листок, не в силах уразуметь, как такое могло произойти.
– Это письмо, которое Дикки принес тебе в тот вечер?
– Ты и сама отлично знаешь, что да.
– Нет, – говорю я, решительно качая головой. – Я его тебе не посылала. Я написала два письма. Одно для Тедди, чтобы объяснить, почему я не могу выйти за него замуж, и одно для тебя. Для тебя была совсем короткая записка. Семь слов, если точно. А это письмо для Тедди.
Он берет стакан и подносит его к губам, затем снова ставит, не сделав глотка. Некоторое время молчит, глядя прямо перед собой, обдумывая услышанное.
– Письмо, которое предназначалось мне… – произносит он наконец с непроницаемым лицом. – Что в нем говорилось?
Отвожу взгляд, вспоминая скомканные черновики, оказавшиеся в тот день в мусорной корзине, неудавшиеся попытки с ним попрощаться – все разорванные в клочья. Потому что в конце концов я поняла, что не могу от него отказаться.
– Там говорилось… «Я приду. Подожди меня».
– Это четыре слова. Что еще?
– Теперь уже не важно.
– Да, но мне все равно хотелось бы знать.
Тогда я совершаю ошибку и смотрю ему в глаза. Наши взгляды сталкиваются на мгновение в холодной борьбе.
– Не помню, – отвечаю я и отпиваю вина. – И никак не могу этого понять. Я запечатала письмо для Тедди, наклеила марку и велела Дики бросить его в почтовый ящик. Не мог же он перепутать его с твоим.
– На конверте, который он принес, не было марки.
От осознания правды, ужасной и неотвратимой, меня словно пронзает холодным лезвием.
– Письма поменяли. Каким-то образом письмо Тедди оказалось в конверте, предназначенном для тебя.
Хеми скептически поднимает брови.
– Хочешь сказать, Дикки вскрыл твои письма, прочитал их, а затем перепутал, когда клал обратно?
– Не знаю. Но как-то ведь это произошло. Смотри, – указываю на свое настоящее имя внизу страницы. – Оно подписано «Мэриан». – Я делаю паузу, борясь с внезапным приступом слез. – Для тебя я всегда была только Белль. Если бы письмо предназначалось тебе, зачем мне подписывать его настоящим именем?
Он смотрит на подпись, но не выказывает никаких признаков того, что его убедили.
– Твои догадки нелепы. Не могу представить, чтобы Дикки вдруг захотелось прочитать письма своей тети. Бедный ребенок и так был напуган до смерти. Когда я попросил его передать для тебя сообщение, он заявил, что ему запретили со мной разговаривать, и убежал.
– Конверт был вскрыт, когда ты его получил? Не помнишь?
Он смотрит на меня с удивлением.
– Думаешь, такое можно забыть?
Я опускаю взгляд.
– Просто имела в виду…
– Нет. Конверт был запечатан.
– Не понимаю, как… – останавливаюсь на полуслове, когда в голову приходит новая мысль. – Какое сообщение ты хотел передать мне с Дикки?
Наступает долгая тишина. Наконец, кажется, он собирается ответить. Но вместо этого Хеми смотрит на свой стакан, встряхивает его, звеня льдинками на дне.
– Не могу вспомнить.
Справедливо.
Снова беру в руки письмо, пробегаю глазами строки, которые писала много лет назад, расплывчатые формулировки и тщательно подобранные слова – слова, предназначенные для другого мужчины, – и представляю, как их впервые читал Хеми. У меня сжимается горло, когда я понимаю, как легко было поверить, что эти строки предназначалось ему, и какую мучительную боль они наверняка причинили. Пытаюсь сообразить, как такое могло случиться? А потом вспоминаю: пока я писала письма, в комнату вошла Коринн – и она все еще была там, когда я вернулась из ванной.
– Моя сестра… – говорю я, осознав правду. – Это ее рук дело.
Чувствую на себе его взгляд. Хеми ждет продолжения, но из-за нахлынувших разом эмоций я лишаюсь дара речи. Я должна была прийти в ужас, узнав, что моя собственная плоть и кровь способна на подобный обман, но это не так. Такая подлость как раз в духе Коринн. Больше всего злюсь на себя за то, что не догадалась раньше и не была осмотрительнее с письмами.
Осознание последствий ее предательства бьет меня под дых. Она всего меня лишила… Не меня, а нас. Нам предстояло вместе прожить жизнь, вместе вырастить сына. Боль от этого удара почти сгибает меня пополам.
От слез затуманивается зрение. Беру салфетку, чтобы промокнуть глаза, и понимаю, что Хеми ждет дальнейших объяснений.
– Коринн вошла в мою комнату, когда я писала письма. Наверное, она прочитала их, пока я была в ванной, и увидела, что я решила порвать с Тедди.
