приносит мне истинное удовольствие. Не женщины, не алкоголь или бесконечные тусовки в обществе безрассудных людей... Только деньги. И ради них я готов на всё, что угодно. Избить до полусмерти, убить, расчленить, намотать кишки на шею... — Он кратко смеётся, добавляя: — Да чёрт, абсолютно всё, что угодно, я сделаю ради хороших «чаевых»!
Почему-то я беру это на заметку. Мне кажется, подобные заявления могут как-то услужить мне в будущем.
От его натиска я едва вырываю спину со стены и обхожу парня стороной. Джаспер не противится и не пытается снова прижать меня к стене.
— Это ради денег ты дал мне сбежать тогда? — спрашиваю я, когда в голову вдруг влезает догадка.
Он хитро улыбается:
— Возможно.
— Кто? Кто тебе заплатил?
— Разве это важно?
Я вскипаю от злости. Каждый сантиметр его лица, звук его голоса, его жесты меня раздражают.
— Да! — громко выдаю я. — Важно! Я хочу знать.
Джаспер отрицательно качает головой, явно высказывая своё несогласие с тем, что я должна что-то знать об этом.
— Всему своё время, птичка, — говорит он, тыкнув пальцем в кончик моего носа. Я морщусь, отворачивая голову и снова отходя на шаг назад. — Прояви своё терпение.
— Зачем ты здесь? Зачем Вистан тебя пригласил? Почему ты ошиваешься в поместье Харкнессов?
Он отвечает незамедлительно:
— Я подписал контракт.
Я сразу вспоминаю те бумаги, над которыми он сидел в столовой. Хмурюсь, не понимая, что это может значить.
— Какой контракт?
— Контракт, подтверждающий то, что впредь я снова пополняю ряды Могильных карт.
Глава 67
Мне хочется позвонить парням.
Нейту или Зайду, чтобы услышать от них совета. Не знаю почему, но в последнее время я начинаю воспринимать их как своих старших братьев, на которых можно положиться. Немного чудаковатых, но всё же старших братьев.
Но у меня нет с собой моего телефона, и я сомневаюсь в том, что Вистан позволит мне куда-либо звонить.
Поэтому я надеваю поданное мне платье, — из красного шёлка, доходящее до ног, — без всяких вопросов и готовлюсь выезжать. Как оказалось, едем мы на «задание» вместе с Джаспером. С человеком, когда-то уже работавшим у Могильных карт, а сейчас снова к ним присоединившимся.
Мы стоим в просторном холле поместья Харкнессов, я нервничаю, ладони у меня вспотели, а голова кружится, словно карусель.
— Что я должна буду делать? — спрашиваю я, хотя не хочу знать ответа.
Джаспер поправляет перчатки, а потом усмехается.
— Всё, что твоей душе угодно. Главная цель – чтобы Коломбо подписал бумаги.
— Что это за бумаги?
— Пока Сиэтл разделён на две части: одна принадлежит Могильным картам, другая – Santa Confraternita, итальянской мафии, — сообщает уже известный мне факт Джаспер. — Вистан хочет приобрести их часть, но итальяшки могут бунтовать или выдвигать какие-то свои условия. Играться с нами, в прочем. Так что такая красота как ты должна будет его вразумить.
— Каким образом я его вразумлю? — недоумеваю я.
Он не успевает ответить, как со стороны лестницы раздаются шаги. К нам спускается Вистан Харкнесс — в серебристом смокинге, с галстуком, в чищенных туфлях, с горящими зелёными глазами, направленными в мою сторону. Мне становится тошно лишь от одного его вида.
— Моя прелестная невестка уже готова?
Не думала, что один звук голоса может вызывать такой гнев и такое острое желание кого-то убить.
— Автомобиль готов, мистер Харкнесс, — оповещает его вошедший вдруг в дом молодой мужчина в водительской фуражке и с белыми перчатками на руках.
Вистан кивает, проходит мимо меня к выходу, велит идти за ним. Джаспер указывает на дверь и говорит:
— Только после вас, моя дорогая.
Я едва сдерживаюсь от того, чтобы не наступить ему на ногу острым каблуком своих туфель, когда прохожу к выходу вслед за отцом Гая.
Во дворе почти никого нет. Я лишь моментами оглядываюсь по сторонам и вижу, как за нами шагают двое мужчин, одетых как телохранители. Забавно, что убийцам и палачам тоже нужна своя охрана. Забавно, что они тоже умеют бояться смерти. Гай говорил, что Харкнессы приравнивают себя к Богу, считают, что им всё позволено. Но так или иначе они все смертны, в отличие от Бога. А значит при должном подходе убить можно и самого Вистана.
Мне от этих мыслей становится легче.
Нам открывают двери в роскошную чёрную машину. Вистан влезает первый, Джаспер уступает мне. Я стараюсь лишний раз не шевелиться, чтобы не напоминать о своём присутствии, будто это было бы возможно.
— Забавно, — вдруг заговаривает Вистан, когда машина уже выезжает на подъездную дорожку и ожидает, пока массивные ворота откроют. — Ты напоминаешь мне Джереми. В тебе больше генов от матери, если говорить о внешности, но твой взгляд... он очень похож на взгляд моего старого друга.
— К чему вы это мне говорите? — спрашиваю я, и мой голос ясно передаёт то, что я не склонна сейчас к общению с ним.
— К тому, что, может быть, поэтому я решил дать тебе шанс.
Я хмурюсь, совершенно не поняв его слов.
Вистан улыбается; снова как-то по-хорошему и даже по-человечески. Глядя на такую улыбку, забываешь, что он чудовище во плоти.
— Скажи, как тебе удалось простить моего сына? — спрашивает Вистан. В его руке вдруг появляется сигара, и я машинально напрягаюсь, вспоминая, что этой вещью он долгие годы мучал Гая. Вспоминаю шрамы на спине. Вспоминаю вчерашнюю ночь. — И не только простить, но ещё и полюбить.
Я не отвечаю, потому что сама не знаю, что отвечать. Я никогда не задумывалась об этом. Никогда не замечала, когда это начались перемены в моём сердце.
— Ответа не имеешь даже ты сама? — ухмыляется Вистан, закуривая сигару. — Вот, о чём я и говорил. Глупая безрассудная слабость. И название ей – любовь. Не может человек, имеющий это чувство внутри себя, быть достаточно хорошим лидером. Ты ослабила моего сына, прелестница. И тебе даже для этого не пришлось позволять ему себя трахать. Поразительно.
Я не хочу его слушать, но тем не менее продолжаю сидеть и слушать. Автомобиль едет по трассе, мы проезжаем мимо знакомых мне улиц, и я в миллионный раз вспоминаю родителей. Вспоминаю папу...
— Почему моему отцу нужно было убивать вашу жену? — спрашиваю я.
Вистан не ожидал этого вопроса. Его
