не удивилась бы, если придя сюда, обнаружила бы лишь развалины. Она стояла за забором, примерно в том же месте, где стоял до неё Галахад, когда впервые встретил её. В ночнушке, всю мокрую, грязную, с куском хлеба в руках. Увидел её такой и не отвернулся. Хотя и сам выглядел не лучше. Так же в ночнушке, грустный, с опущенной головой. Но от холода не трясся. Стоял смирно, как солдат. Чтобы не происходило в его жизни, пытался казаться сильным, непоколебимым.
«Ты помнишь нашу встречу, Галахад?».
Мария положила руки на забор в ожидании ответа. В ответ лишь тишина. С той ночи, когда король был убит, Галахад не произнес ни слова. Мария снова перестала его чувствовать и осталась одна.
«Почему ты молчишь?», раздраженно спросила она.
Калитка была заперта на цепь. Посередине висел замок. Раньше его здесь не было, и калитка всегда была открыта.
— Мам⁈ — позвала Мария.
Утро наступило совсем недавно. Мать должна была уже проснуться и собираться на работу.
— Мам, я знаю, что ты там. Я вижу твою тень через окошко.
После гроз и дождей было приятно почувствовать тепло поднимающегося солнца на спине.
— Мам!
Дверь дома резко распахнулась.
— Чё кричишь? Замок не видишь? Для кого я его поставила!
— И тебе здравствуй. Давно не виделись.
Мать сложила руки на груди. Она выглядела опрятнее, даже свежее. Набрала веса пару килограмм. На щеках выступал здоровый румянец. Может и стала добрее?
— Ещё чего скажешь? Здоровается она. Всё? Нашлялась? Решила снова зажить спокойно? Без забот и с едой, что всегда на столе?
— Нет, — спокойно ответила Мария, — открой калитку, я вещи свои заберу.
Мать постояла, подумала над словами дочери. Никаких эмоций её лицо не изображало. Ни любви, ни ненависти. Впрочем, как обычно. Даже ненависть требовала сил, которые она не хотела тратить на дочь.
— Мои вещи ты хочешь сказать? Которые я тебе купила или сшила?
Мария вздохнула.
— Зачем тебе моя одежда? Ты в неё не влезешь?
— Может отдам кому? Кому-то более благодарному!
Мария не сдержала смеха.
— Благодарному за что?
И вот теперь мать показала эмоции. Она оскорбилась и замотала головой.
— Посмотри какая! За еду она не благодарна, за крышу над головой тоже. Значит и за одежду не благодарна! Хрен тебе, а не одёжка! Поняла?.. Чё замолчала? Если нечего сказать, так попу развернула и затопала отсюда!
— Мам. Я знаю, что ты меня не любишь. Глухому это должно быть понятно. Давай пожалуйста пропустим эту часть и разойдёмся мирно?
— Ты моя дочь. Я не должна тебя любить, я должна тебя воспитывать, — твердо ответила мать.
— Не должна? Я пришла сюда освободить тебя от этого груза. Просто отдай одежду, — Мария чувствовала, как поднимается раздражение. Если и она потеряет голову, все соседи узнают о её возвращении.
Мать спустилась по ступенькам и встала на дорожку. До калитки оставалось метра три.
— И куда ты пойдешь с этой одеждой? — спросила она с интересом, а не с претензией.
— В Серебрадэн. После смерти короля все готовятся к войне. Они думают, что убийцу подослали из одного из королевств, что хотят позариться на Воларис. Мирных переговоров теперь точно не будет. Мы хотим забрать Воларис себе.
— Кто это мы?
— Сын короля, что вот-вот вступить в правление. Мэр Серебрадэна. И я.
Мать засмеялась.
— Ты кем себя возомнила? С кем себя ставишь в один ряд? Тебе напомнить, как ты на себя горшок с испражнениями случайно вылила?
— Хватит! — крикнула Мария покраснев. Пришлось на помнить себе, что она здесь ради одежды и нужно проявить нечеловеческое терпение. — Я здесь не для того чтобы выслушивать твои оскорбления, — она опустила руку в карман. Достала золотую монету.
— Я куплю у тебя эту одежду. Вот, этого хватит на все мои вещи вдесятерне!
Мать посмотрела на монету ошарашенными глазами. Подошла совсем близко к калитке. Потянулась за монетой.
— Ты где это взяла?
Мария сжала монету в кулак и отодвинула от матери.
— Вещи мои неси сюда!
— А я знаю откуда монета, — ехидно заулыбалась мать, — я так и думала. Так ты и должна была закончить. Я это чувствовала всей душой, — она замотала головой, — ох и зря я на тебя столько времени потратила. Сколькому пыталась научить, а ты только ноги смогла научиться раздвигать.
Мария долго думать не стала и пустила тот же кулак с монетой в нос матери. Удар вышел сильнее, чем она ожидала, но от этого стало еще приятнее. Мать сгорбилась, отошла назад, схватил руками за нос.
— Ах ты тварь! — крикнула она себе в ладони, — щас я тебе устрою.
Мать выпрямилась. Её глаза покраснели. Это мешало зрению, но ей хотелось ответить. Она стала кидаться руками за калитку, не доставая до дочери, потому что та отошла подальше.
— Открывай калитку и разберемся здесь и сейчас! — бросила вызов Мария. Чёрт с этими вещами, время мести.
— Щас мы разберемся, — мать достала ключ из кармана, — точнее щас, я с тобой разберусь. Всё тебе сейчас отдам. Всё, что тебе причитается.
Она открыла калитку и вышла на дорогу к Марии, поднимая кулаки.
Мария вытянула перед ней монету.
— Но тебе придется выбрать. Если мы будет драться, и я одержу верх, то зайду за вещами и ты не получишь ни шиша. Или ты можешь взять монету сейчас и дать мне пройти в дом. Выбирай, — сказала девочка, радостно осознавая, что выберет мать.
— Я из тебя сейчас всю дурь выбью, заберу монету и оставлю твои вещи себе. Как тебе такой вариант?
Кулаки матери быстро превратились в ладони, которыми она и замахала, пытаясь попасть по лицу дочери. Мария отпрыгнула в бок и со всей силы толкнула мать в плечо. Та сразу же упала на землю, прокатившись до травы у калитки. Закашляла от дорожной пыли.
Мария поняла, что мать не собирается подниматься. Она лишь лежала и страдала, говоря какую плохую дочь родила.
— Я пойду за вещами, — сказала Мария и прошла во двор дома.
Ничего не изменилось внутри с того дня, как Мария выбежала отсюда, позвала за собой Галахада, и они ускакали прочь на встречу его смерти. И всё же, хоть каждая вещь в доме была на своём месте, Мария чувствовала себя
