тоже два. Да, да. Так вот, когда я его связывала, заметила, что одни куда-то делись. Не знаю, куда, да и не важно это. Я посмотрела на оставшиеся — и подметила время. Пять минут пятого.
— Пять минут пятого?
— Я и сама удивилась. Получается, мы прятались в скалах не один час.
— Уж точно не один, но пять?..
— Выходит, что так. Время летит незаметно, когда есть, чем заняться. Либо мы проспали дольше, чем думали, либо…
Я наморщил лоб.
— Выходит, если было пять минут пятого, когда ты связывала ему руки, сейчас…
— …уже за пять. Если не больше. Ставлю на полшестого.
— Ну… — Меня чуть-чуть замутило, но я постарался не подать виду. — Солнце сядет только в полдевятого. Или в девять. У нас еще есть как минимум три часа. Это много.
— У меня есть к тебе практический вопросик, Сэм.
— Давай.
— Вампиры оживают после того, как конкретно стемнеет — или после ухода солнца за горизонт?
— Гм… скорее первое, чем второе?..
— Как-то неуверенно ты это говоришь.
— А я и не уверен.
— Тебе не кажется, что это что-то да значит?
— Кажется, пожалуй.
— Я не метеоролог, но заметила, что наступление темноты и полный закат солнца не совпадают по времени. Между ними разница часа в полтора. Если ключевую роль в пробуждении вампиров играет именно закат — времени у нас только до семи, в крайнем случае — до половины восьмого.
— Верно, — согласился я, — но еще мы должны помнить, что Эллиот не пробудится. Он мертв, и мертвым же останется впредь.
— Да-да. Я знаю.
— Но лучше нам поторопиться, — добавил я.
— Чем раньше, тем лучше, все верно.
— Как быть с Пегги и Донни?
— Не знаю. Лучше, конечно, попробовать найти их до того, как стемнеет. Все-таки я их в это втянула.
— Да, но не твоя вина, что они убежали от нас.
— Не моя. Но мы им обязаны, так или иначе. Они позаботились о Снеговиче.
— Ты о нем позаботилась.
— Я просто кинула камень. А Донни столкнул его. Удержись этот гад — и счет был бы не в нашу пользу. А Пегги добила его. Уже за это стоит поблагодарить ее.
— Она все равно та еще ходячая проблема.
— Быть может. Но, убив его, она спасла нас.
— Ладно, черт побери, пойдем их искать, — сказал я. — Вряд ли они успели убежать далеко.
51
Мы выкрикивали их имена снова и снова, бродя меж развалин. Они не отвечали. Ни за одной дверью, ни под одним большим камнем, ни за одним песчаным наносом — достаточно большим, чтобы было где спрятаться, — их не сыскалось.
Как сквозь землю провалились.
— И все же они где-то здесь, — пробормотала Кэт.
— Может быть, в шахте.
— В шахте?
— Ну да. Где-то здесь должна быть шахта. Если ее нет — стоило ли весь этот огород городить?
— Хорошо, почему нигде нет входа?
— Он должен быть где-то там, — сказал я, кивнув в сторону скалистых стен, выраставших из низины, начинающейся в нескольких минутах ходьбы от руин. Стены эти, казалось, стремились достать до неба, формируя собой хребет под тридцать метров высотой.
— Пошли посмотрим, — сказала Кэт.
Мы двинулись в том направлении.
Очень скоро я заметил, что между ближайшим пластом оголившейся породы и возвышавшейся впереди скалой открывается еще одна маленькая прогалина. Кэт, по-моему, тоже заметила — и ускорила шаг.
Там-то мы и обнаружили вход в шахту.
Он был прорезан в гранитном возвышении.
Мы молча подошли. Глянули внутрь.
Впереди, насколько хватало глаз, простиралась туннельная чернота.
— Ну, что думаешь? — прошептал я.
— Думаю, они там. Куда им еще деваться?
— Не знаю. Но, держу пари, именно сюда Снегович отвел Донни во второй половине дня. Возможно, припарковал фургон прямо здесь. Это объясняет, почему мы не видели его с нашей позиции на скале. Он был здесь спрятан. — Я кивнул в сторону возвышающейся каменной стены.
— Выходит, мы уже в ущелье Брока? — спросила Кэт.
Пожав плечами, я пробормотал:
— Я-то думал о глубокой пропасти… Не знаю.
— Про то, что они с Донни были здесь, я думаю, ты прав. Они не коротали время в какой-то из этих лачуг. Мы нашли не все наши вещи, помнишь? Выходит, остальное…
— …здесь? — договорил я за нее.
— Вот, возможно, почему Донни побежал сюда сразу после того, как вырвался от Снеговича. — Она широко улыбнулась мне. — Горлышко хотел смочить «Пепси».
— Хорошая версия, — сказал я, улыбаясь и сам.
— Нет, глупая. — Она покачала головой, и веселье покинуло ее лицо. — Конечно же, он хотел спрятаться. Залечь на дно, исчезнуть. Слиться с темнотой, и, возможно, стать ее частью. Никогда ее не покидать. Так ведь безопаснее.
В ее глазах отчетливо читалась боль. Я понимал, почему ей близки чувства Донни. Как и он, Кэт подвергалась насилию. Она знала, каково это — когда тебя бьют, унижают, принуждают. Она знала, каково это — прятаться во тьме.
— Ты вышла из своего мрака, — мягко напомнил я ей.
— Да, но… было так сложно. Я не хотела. — Слезы заблестели в ее глазах. — Как же часто мне хотелось просто свернуться в комочек в каком-нибудь темном углу и… исчезнуть.
— Как же я рад, что ты передумала исчезать.
— Я и сама рада.
— Ты — крепкий орешек, Кэт.
— Такая уж я. — Она шмыгнула носом и утерла глаза. — Он просто ребенок, попавший в беду. С ним у нас могут быть трудности. Он может начать прятаться от нас, когда поймет, что мы близко.
— А Пегги? Она тоже где-то там?
— Может быть. Кто знает?
— Она должна быть там.
— Будем на это надеяться. — Утерев глаза в последний раз, Кэт выдохнула. — Ну что, готов идти?
— Похоже на то.
— Идти будем тихо. Очень тихо. Нельзя спугнуть их.
Мы ступили в туннель. Он был, похоже, достаточно широк, чтобы мы могли идти в нем бок о бок… хотя так движение бы значительно затруднилось. Так что я пошел первый, чуть пригибаясь, чтобы не поцеловать лбом потолок. Кэт положила руку мне на спину. Я чувствовал, как ее ладонь мягко вдавилась мне под лопатки.
Чем дальше мы шли, тем меньше света нам оставалось.
Вместе со светом уходило и тепло. Мы будто спустились в склеп.
И вот уже нас обступила такая тьма — хоть глаз выколи. Тотальная чернота.
Даже собственной протянутой руки я углядеть не смог.
Прохлада каменных сводов, впрочем, была почти приятной. После долгого пребывания на изнуряющей жаре я мнил промозглое подземелье едва ли не за благодать.
— Ты видишь, куда мы идем? — прошептала Кэт.
— Шутишь?
— У тебя
