и так.
Лу задумался, и кивнул.
– Хочешь, я скажу тебе, что будет дальше? Мы придём в Академию, ты отмочишь там такой обалдительный фокус, что мистической Башне снесёт крышу с петель! А даже если Чудо и ужмётся, я не сомневаюсь, что ты развернёшь его снова, или вообще запустишь с нуля, безо всяких башен, просто потому что можешь и хочешь!
– Ладно. Может, я снова загоняюсь, но от празднования откажусь. Лучше полетаю, пока ещё есть возможность…
Как я надеюсь, что к концу дня хандра закончится!
Празднование «Почти Нового Года» было фактически городским праздником: власти города дали добро, так что к нужному дню на улицах Китежа повсюду были развешаны новогодние украшения, а на баннерах счастливый старичок в красном тулупе поздравлял: «С новым счастьем!». Атмосфера новогоднего праздника чувствовалась, не смотря на календарь: даже без снега люди подхватили идею, а «Олень-FM» (бывший «Оленинград») вновь набирал прежние обороты: интервью, взятое Емелей у Красной королевы, вернуло интернет-радио популярность. Может, люди больше не желали сомнительных вбросов «от анонимов», но от новостного портала об одарённых не отказались.
Глядя на предпраздничную суматоху, воплощённую вплоть до беготни за подарками, я понял, что не могу просто так позволить брату «готовиться к серьёзной миссии», нужно превратить это мероприятие в настоящий цирк! И пару таких «циркачек» я сейчас собирался навестить.
Посмотрев на дверь знакомой квартиры, я нажал на кнопку дверного звонка. По ту сторону двери раздался мелодичный перезвон.
– БА ОТКРОЙ! – вслед за звонком раздался басовитый вопль, а затем едва слышные, для мраморной статуи, шаги доброй старушки. За всё время я настолько к ней привык, что воспринимал такой же живой и настоящей, как любую другую бабушку. Для бабушки Гали я тоже был нежно любимым внуком, тепла в её золотом сердце хватило бы на целый мир.
– Здравствуй, Стасик, вот радость-то какая, а то Танюша совсем захандрила, день-деньской скрючившись проводит! – произнесла она, умилительно складывая руки. Точь-в-точь бабушка, волнующаяся за душевное спокойствие любимой внучки!
– Здравствуйте, баб Галя! А что такое? – я решил, что у Танчика тоже что-то случилось, но тут появилась и сама хозяйка квартиры: вся в пыли трудов, буквально: пыли на ней было ровно столько, сколько бывает на скульпторе в процессе активной работы.
– Ба, я работаю, а не хандрю! Здарова, Стас! Ток звонить собралась!
Я прошёл в квартиру, стараниями бабушки Гали всегда убранную и пахнущую выпечкой.
– Башковитый брат у тя, респект от всей души! Я сижу, настроение дерьмовое, кубизмом извращаться не хочу, думаю, всё, хана моей скульптурности! А он такой мне: «А чё у тя статуи оживляет?» Ну, я подумала, и нашла причину!
– Подумала она, ой, уморила! – рассмеялась бабушка Галя. – Танюшка у нас барышня настойчивая, весь дом обошла, болванчиков деревянных стругала.
Танчик захохотала, и достала коробку, в которой что-то копошилось.
– Не, ну а чё! Смари, простые совсем, на коленке за полтора перекура стругаются, тупые как пробки, ну так из них и сделаны. – Танчик протянула коробку. Внутри возились крошечные, размером в ладонь, фигурки, собранные из деревяшек и винных пробок.
– Бабуля права, болванчики и есть. Но детишкам зашло! Как щенок, ток кормить-следить не надо, шпана смартфоны отложила, в куклы терь играет. Ты чё пришёл, кстати?
Я выложил всё, как на духу:
– У нас тут песец образовался, повышенной жирности. Лу загрустил, даже праздновать не хочет. Свой собственный праздник игнорить собрался, прикинь? Поможешь с этим управиться до вечера?
Танчик почесала в затылке, выпустив из-под шапочки прядь рыжих волос, и достала телефон.
– Это не песец у тя, а так, фенек. А где один фенек, там и второго позовём!.. Настюх, здарова! Дело к те есть, востри лыжи! – телефон был отложен в сторону, и подруга повернулась ко мне. – Во. Пока идёт, пшли покажу, чё делаю!
В мастерской было, как всегда, грязно, а посреди комнаты стояла незавершённая, но уже узнаваемая статуя фирменного стиля Татьяны Эрнест. Античный бог виноделия, в жилетке трактирщика и солнцезащитных очках, в руках – шейкер. Как всегда, высшего качества, даже логотип на фартуке угадывался! Но признаков жизни статуя не подавала.
– Всё обсмотрела, на десять болванчиков, а фишка оказалась проще некуда! Хочу живое создать – леплю, как выйдет. А шоб это стояло и молчало в тряпочку, ну так во! – Танчик достала из кармана зимние кожаные перчатки. – В перчатках работать надо было! Руки чувствительность теряют, статуя не шевелится! А за это ещё и бабуле спасибо, всё гундела «надень перчатки надень перчатки». Во! Баб-Галь? А у тя ещё остались пирожки?
– Конечно остались, кушайте на здоровье! – добрая Галатея Буратиновна вышла из кухни с целым блюдом продолговатых жареных пирожков. Я почувствовал, как рот сам наполняется слюной; таких пирожков, как в детстве, даже феи печь пока не научились. А бабушка Галя делает их не глядя!
– Эт ещё чё! Она даж варенье готовит по-старому! Концентрированная советская бабулька, сто сорок четыре процента! – Танчик явно была горда и бабулей, и собой.
Раздался звонок: пришла Настя. За пару месяцев ведьмочка отрастила волосы до плеч, и больше не походила на мальчишку-подростка, а я подумал, что не будь девушка так убеждена в своём неромантичном взгляде на мир, то сделал бы ей предложение уже сейчас, а не через несколько лет!
– А что ж сама-то не открыла? – Галя хитро посмотрела на гостью. – Вона, и суповой набор имеется!
Настя посмотрела на пучок травок, торчащий из кармана, и махнула рукой.
– Да ладно, раз в сто лет приличия тоже соблюдать надо! Привет, Стас, это к тебе дело?
– К нему, точнее к Лу. Задача – придумать такой праздник, чтоб «Почти Новый Год» всем миром отмечать стали! – Танчик демонстративно отложила в сторону перчатки; приближался мозговой штурм.
Солнце почти скрылось за облаками, а Лу сидел перед импровизированным тортом из магазинного кекса со свечкой, и напряжённо вглядывался в циферблат часов. Я уже представил, как ночью он взойдёт на вершину Часовой башни, словно на эшафот, и мне это совершенно не нравилось.
– Лу, когда наш мир поменялся, ты на ушах стоял, высматривал в Интернете нестыковки, тащил меня во все стороны, чтобы я тоже испытал восторг. Почему ты сейчас такой мрачный? – поинтересовался я. Брат молчал, рассматривая то часы, то свечку над кексом. Сам придумал традицию, загадывать желание на закате, как на дне Рождения, похоже для особой трагичности момента. Приличный торт, как и фигурные свечи, он брать отказался, взяв дрянной дешёвый кекс на пальмовом масле.
– Ну не игнорь, я правда хочу это услышать! – я хотел сказать это как можно
