Книга Готорн - Кэрол Гудман

его на больничной койке, всего перебинтованного. Он был бледен как смерть, едва дышал. Ви поведала Рен о степени его ран, пока я сидела рядом с ним, держа его за руку. Она была холодной. Потом я помогла Рен сменить его повязки и наложить растительные мази, которые она принесла с собой. Ви спросила, а не могут ли травы помочь и людям, и Рен ответила, что вполне возможно. Следующие шесть недель единственное время, на которое я покидала место у кровати Рэйвена, было когда я летала в лес на поиски растений, которые требовались Рен для его лечения. Теперь и Ви применяла их на других пациентах. Хотя улетала я только, когда Натан был готов посидеть с ним. Натан стал почти таким же покровительственным к нему, как и я.

— Из-за тебя я буду хромым до конца своих дней, старина, — однажды услышала я, как он сказал Рэйвену, — так что тебе, чёрт подери, лучше выжить.

Приезжала с визитом Хелен. Она привезла медикаменты, которые она выбила из своей сети богатых меценатов, и малиновое печенье для Натана. Она также договорила о переводе Рэйвена и Натана в больницу Парижа для восстановления сил.

— Там будет куда лучше, чем в тех ужасных провинциальных больничках, и мы сможем быть все вместе. Конечно же, Ава остановится у меня в новой квартире на Ру де Варенн. Я уже организовала её отбытие.

И вот так в самый разгар войны, Рэйвен, Натан, Хелен и я устроили себе небольшой отпуск в Париже. Как только Рэйвен вполне поправился, Натан забирал его из больницы, и они присоединялись к нам на ужины в кафетериях и пивных, в которых Хелен завела дружбу со всеми шеф-поварами и официантами. Она так же, как мы обнаружили, имела неограниченный доступ к чёрному рынку и использовала его для «откармливания наших парней» на масле и яйцах и хорошем французском сыре. В течение дня я водила Рэйвена на неспешные прогулки по саду Тюильри, где маленькие мальчики всё также играли с корабликами в чаше большого фонтана, а пожилые мужчины бродили, сложа руки за спиной. Единственным отличием были только молодые мужчины, перенесшие ранения — как Рэйвен. Он всё ещё хромал, но достиг значительного прогресса, что начал говорить о возвращении на фронт.

— Наверное, плохо, что я начинаю подумывать сломать ему другую ногу, чтобы он не смог ходить? — спросила я у Хелен.

— Я уже подумывала, как бы попросить цыган выкрасть Натана… я знаю нескольких из них, живущих в Маре — но не думаю, что хоть один из них простит нам это. Наверняка, война не может длиться слишком долго…

Война длилась ещё два года.

Когда Соединенные Штаты, наконец, вступили в войны, Руперт Беллоуз оставил свой пост в посольстве и принял назначение в морскую пехоту США.

Он погиб, вынося солдата с нейтральной полосы, при второй битве на Сомме. Солдата звали Роджер Игнатиус Эпплби.

Дейзи и Игнатиус назвали своего первого сына в его честь. Руперт Джеймс Эпплби.

Но я забежала немного вперёд.

Когда война, наконец, закончилась, Дейзи и Игнатиус вернулись в Штаты, как и Агнес с Сэмом, и Кам Беннет, но большинство из нас остались в Париже. Вионетта Шарп и Лиллиан Кори открыли небольшой книжный магазин в латинском квартале под названием «Шелли и Компани» Хелен настояла, что не может покинуть свою кружевную фабрику. Они с Манон планировали открыть дом моды, которой Манон настойчиво требовала назвать «Мадам Хелена». Рэйвен сказал, что он предпочёл бы остаться в Париже. Мы узнали, что художник, который жил на том самом чердаке, решил остаться в Марокко, и мы смогли арендовать его жилище. Рэйвен записался на курсы в Сорбонне и получил работу в магазине часов в Маре. Мы с Натаном также записались на курсы, но он, судя по всему, очень быстро потерял интерес к учёбе.

— Такое чувство, что он никак не может выбрать что ему интересно, — волновалась Хелен.

— Ну, это понятно, — ответила я ей.

У меня у самой возникли проблемы со вниманием на уроках. Было сложно сосредоточиться на литературе и философии после всего, что мы видели на войне. Мне казалось, что мне требуется нечто, чтобы быть занятой. И поэтому я попросила Хелен дать мне работу в её мастерских. Она попыталась заставить меня занять позицию, как партнёр, или как минимум менеджер, но на самом деле, как выяснилось, мне хотелось просто сидеть в мастерской и шить с другими женщинами, которые смеялись и сплетничали. Это было подобно возвращению на «Трайангл» — только нам лучше платили, и рабочее помещение было хорошо освещено, было просторное и чистое, и у нас был изысканный горячий обед, приготовленный бабушкой Манон.

Хелен в итоге уговорила меня занять пост управляющей, но лишь для того, чтобы они с Натаном смогли провести медовый месяц на Лазурном берегу. Они поженились в июне 1919 года в церкви Сен-Жермен-де-Пре (по большей части, как мне казалось, для того чтобы возмутить протестантские чувства миссис ван Бек). Хелен сказала, что не хочет суеты, но всё же расплакалась, когда девушки из мастерской подарили ей платье Пау де Шин, украшенное тонким английским кружевом. Лицо она прикрыла вуалью, которую Манон сплела для неё в Буйоне. Ви и Лиллиан принесли охапку флёрдоранж из своей загородной усадьбы в Сен-Тропе, который Дейзи, Беатрис, Кам, Агнес и я бросали ей под ноги, когда они с Натаном выходили из церкви и тут же уехали в своё свадебное путешествие.

Моё пребывание на посту управляющего растянулось на шесть месяцев, так как Натан с Хелен решили продлить своё путешествие и отправиться в Испанию, Северную Африку, Италию, Грецию и в Стамбул. Хелен посылала мне весёлые фотографии — Натана едва не забодал буйвол в Памплона! Натана едва не схватила акула во время морской рыбалки в Испании! Это не особо маскировало её озабоченность, что Натан всё ещё был тревожным и неустроенным в жизни. Но всё же я была потрясена, тем каким худым и истощённым стал Натан, когда они вернулись. Мы отужинали с ними в «Клозери де Лила», и Натан заказывал бутылку за бутылкой вина, и настоял, чтобы мы все после ужина отправились в кабаре на Монмартре. Рэйвен пошёл с ним, а я отвела Хелен домой.

— Иногда, — поделилась она, — мне кажется, что тени так и не покинули его.

Небосвод озарился восходом ко времени, как Рэйвен вернулся на наш чердак, от него пахло абсентом и турецкими папиросами. Когда я поделилась с ним тем, что сказала мне Хелен, он