ответил:
— Он не единственный парень, который вернулся с войны с несколькими тёмными пятнами на сердце.
После этого Рэйвен всегда заботился, чтобы Натан возвращался домой до рассвета и не давал ему слишком напиваться. В один из дней я натолкнулась на Натана в кафе «Сен Жермен», он что-то строчил в блокноте. Блюдце из-под кофейной чашки было заполнено стружкой от карандаша и окурками. Я поинтересовалась, что он такое писал, но он ответил «Полную чушь», а потом всё же признался, что это был рассказ.
Я спросила, могу ли почитать, и скрепя сердцем он показал мне его.
— Не так уж и плохо, — сказала я ему (когда на самом деле рассказ был очень интересным). — Ты должен показать его Ви и Лил. Они открыли небольшой магазинчик…
В итоге я сама показала рассказ Ви и Лил, и они опубликовали его в «Колокол и Перо». Редактор в Нью-Йорке во время отдыха прочитал его и спросил, нет ли у Натана ещё таких рассказов. Натан сказал, что нет, но он подумает, сможет ли быстро набросать пару рассказов. Писать он начал, сидя в кафе, стал меньше пить и выглядеть чуть менее загнанным.
— Я замужем за писателем! — однажды радостно подметила Хелен. — Моя мама сгорит со стыда!
Хотя она заявляла о дрязгах со своей матерью, я знала, что Хелен регулярно посылала миссис ван Бек банковские чеки в поддержку в её номер в отеле «Франкония» в Нью-Йорке. И я слышала от Каролины Джейнвэй, которая вместе с Эттой и Рут Блум открыла в Нью-Йорке филиал «Мадам Хелена», что миссис ван Бек всю вторую половину дня проводит в магазине и хвастается клиентам, что её дочь стала успешным кутюрье.
Я начала задумываться, что возможно пришло время нам всем вернуться домой — по крайней мере, нанести визит — только когда мы получили телеграмму от Дейм Бекуит.
«Угрожающее положение в Лесу Блитвуда точка Совет созвал встречу на 26 августа точка Требуется ваше присутствие!»
— Мама всегда преувеличивает, — сказал Натан. — Вероятно, это всего лишь повод заставить нас нанести визит.
— Ну, это весомая причина, — сказала Хелен. — Мне надо съездить в Нью-Йорк посмотреть, как идут дела в новом магазине.
Я понимала, что это была не совсем правда. Мисс Джейнвэй и сёстры Блум были более чем способны управлять магазином, но я прикрыла её.
— Я бы хотела повидать бабушку.
— А я бы хотел полетать над Ганкс снова, прежде чем их чересчур застроят, — добавил Рэйвен.
— Тогда поехали, — сказал Натан. — Я могу встретиться со своим новым редактором. А я вам говорил, что «Скрибнер» публикует мой первый роман?
ГЛАВА 36
Летом 1920 года мы вчетвером отплыли в Нью-Йорк. Агнес и Сэм, поженившиеся прошлой весной, встретили нас на пристани в компании с моей бабушкой. Когда я увидела, какой хрупкой стала она, я пожалела, что так долго отсутствовала. (Она отказывалась ступать на борт корабля с тех пор, как побывала на «Титанике».) И всё же, когда она обняла меня, я почувствовала в её руках стальную силу.
— Не смотри на меня так, будто я на пороге смерти, девочка. Нас, женщин Холл, не так легко убить.
Мы пообедали в доме моей бабушки на Пятой Авеню и провели там ночь — в разных комнатах, так как мы с Рэйвеном не были женаты, и моя бабушка несколько раз комментировала этот факт за обедом, к моему смущению. Правда заключалась в том, что с тех пор, как я отреагировала на его первое предложение, Рэйвен больше не заикался об этом, и хотя я знала, что современная девушка не будет сидеть сложа руки и ждать предложения, я стеснялась заговорить об этом. Среди наших друзей в Париже это нисколько не смущало, но вот в Нью-Йорке это могло иметь значение.
На следующий день мы сели на поезд в Блитвуд. Жилли встретил нас на станции в открытом экипаже, запряжённом лошадьми и увешанном цветами. Хелен бросилась обнимать смотрителя, а Рэйвен уставился на экипаж.
— Выглядит так…
— Странно? — закончила я за него. — Старомодно?
— Я думал, придёт время, когда запряжённая лошадьми повозка станет необычностью, — сказал Рэйвен.
— Невелика потеря, — сказал Натан. — Дайте мне лучше «Золотого жука» спидстера18. Привет, Жилли, старина! — он похлопал мужчину по спине. — Что, если мы попозже съездим в Покипси и посмотрим последние модели «Форда»?
Небо приобрело зловещий зелёный оттенок, когда Жилли проворчал, что ему не нужны «никакие новомодные приспособления». Рэйвен всё ещё смотрел на экипаж со странным выражением лица.
— В чём дело? — спросила я. — Ты нервничаешь из-за поездки в Блитвуд?
Мне пришло в голову, что из-за того, что школа когда-то воевала с Даркингами, Рэйвен может чувствовать себя там неуютно.
— Мы можем остановиться в Равенклиффе, если хочешь.
— Нет, — ответил Рэйвен, встряхиваясь, словно от пролитой на него холодной воды. — Мне просто интересно, что ещё в нашей жизни может когда-нибудь показаться безнадежно устаревшим.
— Тебе нужно только держаться меня, — сказала Хелен, перебрасывая через плечо длинный шарф с бахромой и поправляя шляпку, — и ты всегда будешь в моде. Я никогда не устарею.
Рэйвен расплылся в улыбке.
— Нет, с тобой такое вряд ли произойдет.
Это был прекрасный летний день для поездки по Ривер-Роуд, небо было таким голубым, что, казалось, просачивалось сквозь ветви платана над головой. Яблоки созревали в садах, а живые изгороди были полны белых цветов — цветов боярышника. Цветущие деревья, которые фейри посадили, чтобы защитить сосуд, и врата в Волшебную страну распространились из леса в поля. В Арденнах, куда мы ездили весной, чтобы возложить венок на могилы мистера Беллоуза и Джинкса, лес всё ещё был выжжен и пуст. Арсиноя, всё также стоявшая на страже у последнего сосуда, сказала, что большинство фейри исчезли из леса.
— О чём ты сейчас думаешь? — спросил Рэйвен.
— Только то, что кажется странным вернуться туда, где не было никакой войны, — ответила я.
— У нас здесь были свои войны, — сказал Жилли, повернув голову и посмотрев на меня.
Его глаза были ярко-зелёными, как свежая листва, и я почувствовала беспокойное движение в деревьях по обе стороны дороги, когда мы свернули к воротам. Девиз «Tintinna vere, specta alte» выглядел немного поржавевшим. «Узрите правду, метьте выше», — нас учили так переводить его. Но последняя часть также означала «смотри вверх». Я подняла глаза, отчасти ожидая увидеть сумрачных ворон, но над нами раскинулось только тающее сладкое летнее небо и нежное трепетание зелёных листьев… и звон колоколов, такой чистый и сладкий, что казалось, будто воздух обрёл голос.
— Ох, они зовут нас домой! — воскликнула
