Джек Тэггарт включил устройства, поднимавшие крыло иод углом к фюзеляжу. Это увеличило лобовое сопротивление и придало новую динамику, что обеспечило машине невероятную устойчивость, когда она перешла в постепенное скольжение к аэродрому под Монахензу в Техасе.
—Ну и как? — поинтересовался Тэггарт.
—Минутку.
Тэггарту показалось, Эрик не в себе, но, обернувшись, он увидел, как тот сосредоточил внимание на компьютере. Боже, этого ребенка только что прокатили, как никогда в жизни, а он, не успев опомниться, сразу же с головой ушел в работу. Тэггарта восхитила самоотдача молодого человека.
— Повторите, Элтон. Прием.
— Говорю, у нас подтверждение от бортовой телеметрии. Маневровые двигатели включены, смена орбиты произведена. Целевые компьютеры в режиме онлайн, идет контрольный прогон перед пуском стержня. Поздравляю! Получилось!
Эрик не понимал, плакать ему или же вопить от радости. Но в конце концов он избрал обычное чувство удовлетворенности — его план срабатывает. Надо было отдать должное русским — если это касалось космонавтики, они свое дело знали туго. Если НАСА всегда стремилось к изяществу, даже там, где в нем и особой нужды не было, Советы предпочитали невзыскательную простоту и в результате строили на века. Их космическая станция «Мир» оставалась на орбите в два раза дольше первоначально запланированных сроков. Если бы не отсутствие финансирования, она, скорее всего, до сих пор болталась бы на орбите.
— Понял. Прием и конец связи.
— Ну и как? — хотел знать Тэггарт.
— Сработало. Теперь российский спутник под нашим контролем.
— Я не об этом. А о том, что вы скажете о полете.
— Полковник, это было самым удивительным событием в моей жизни, — ответил Эрик, чувствуя, как тело мало-помалу вновь обретает вес. Желудок вновь принял исходное положение.
— Я понимаю, это нигде не будет отмечено официально, но хочу вас заверить, что мы только что побили мировой рекорд высоты. Мы собираемся ограничить предел полетов приблизительно до трехсот тридцати тысяч футов, так что это ни много ни мало рекорд и останется таковым на какое-то время.
Эрик невольно усмехнулся, представив, какой приступ ревности это вызовет у Мерфа и какое впечатление произведет на Джани. Но эти мысли тут же улетучились, стоило ему вспомнить об участи Макса Хэнли.
ГЛАВА 35
Макс ломал голову над тем, как выбраться из подземной крепости, и решение могло быть только одно. Во время ночного набега он обнаружил троих охранников на лестничной клетке, которая вела к гаражу, и понимал, что ему их так просто не обойти. Ковач превратил его физиономию в фарш, и у любого охранника это неизбежно вызовет подозрение.
Он не выходил через парадную дверь — значит, предстоит смываться через заднюю.
Макс покинул свое укрытие в туалете административного крыла и пробрался в генераторную. От немногих сотрудников, повстречавшихся в коридорах, он в целях безопасности старался отворачиваться. Зайдя за угол, ближе всего расположенный к помещению, где реактивные двигатели раскручивали турбины, приводившие в действие энергогенераторы, Макс увидел, что Ковач распорядился и здесь выставить охрану. Хэнли уверенной походкой направился по коридору. Охранник, совсем мальчишка, лет двадцати, не больше, в синей, похожей на полицейскую форме и с полицейской же дубинкой на поясе стал присматриваться к нему.
— Как служба? — непринужденно обратился к нему Макс еще издали. — Понимаю, морду мою от гамбургера не отличишь. Понимаешь, какая-то банда психов, протестующих против абортов, отделала меня вчера в Сиэтле на митинге. Только сейчас и добрался.
— Здесь проход воспрещен, если у вас нет соответствующего значка.
Молодой человек изо всех сил старался говорить официальным «взрослым» тоном, но это ему удавалось плохо.
— Вот оно как? А мне, кроме этого, ничего не выдали. — Макс вытащил из карманов две последние бутылки воды. — Вот они.
Не став предлагать парню напиться — а вдруг еще откажется? — Макс кинул ему одну. Тот неловко поймал ее и впился взором в Макса, который, глуповато осклабившись, стал отворачивать крышку своей, а отвернув, шутливо отсалютовал бутылкой.
Жажда, по-видимому, пересилила дисциплину, и молодой охранник отсалютовал в ответ. Запрокинув голову, юноша приставил к губам бутыль и стал жадно пить. В этот момент Макс сделал выпад, достойный олимпийского чемпиона по фехтованию, и ребром руки изо всех сил заехал мальчишке по шее.
Тот, дернувшись, даже не смог по-настоящему поперхнуться — просто стоял, издавая булькающие звуки и прижав руки к глотке в отчаянной попытке вдохнуть. Макс мощным ударом в челюсть сбил охранника с ног и тут же склонился проверить, дышит ли тот. Охранник был в глубоком обмороке. Ничего, жить будешь, подумал про себя Макс. А вот голосок я тебе подпортил, и, похоже, всю оставшуюся жизнь будешь сипеть.
Макс открыл дверь в генераторную. В диспетчерской не было ни души, и, если судить по показаниям приборов, всего один из двигателей обеспечивал энергоснабжение. Макс, подтащив обмякшее тело охранника к металлическому столу, приковал его запястья к ножке стола. Втыкать в рот кляп необходимости не было.
Хэнли хотел было придумать, как вывести из строя энергоустановку и таким образом лишить респонсивистов возможности передать сигнал, но в конце концов решил, что это напрасная трата времени. Наверняка где-нибудь поблизости припрятан аварийный источник питания. Он ведь не все их хозяйство успел обойти, помещений здесь вон сколько. Следовательно, сигнал так или иначе пойдет в эфир. Вот если разыскать, где этот аварийный источник, тогда им придется повозиться. А это означает выигрыш во времени. И недурной — Макс мог бы скрываться здесь несколько часов или даже дней. Они просто не станут его искать здесь — наверняка либо сочли его покойником, либо уверены, что он сбежал и прячется где-нибудь снаружи. Знай они, что диверсант проник в святая святых — в бункер, охрана вмиг прочесала бы все закоулки.
Макс даже не решался представить себе, какую участь уготовил бы ему Ковач.
Хэнли не сомневался, что Кабрильо получил его сообщение, как не сомневался и в том, что Председатель давно придумал план уничтожения передатчика, задолго до того, как Сэверенс успеет передать условленный сигнал. Поэтому Макс, выбросив из головы передатчик, сосредоточил внимание на том, как побыстрее выбраться отсюда.
Четыре двигателя лежали в ряд. Это были толстенные трубы; с одного конца они всасывали воздух, из другого наружу устремлялись отходящие газы. Четыре выхлопные трубы были соединены в одну пошире, проходящую сквозь стену. На ней был смонтирован и теплообменник; он располагался буквально в нескольких дюймах от того места, где сходились трубы, служившие для охлаждения выхлопных газов. Воздухозаборник работал по тому же принципу, только наоборот — здесь имелся единственный трубопровод, разветвлявшийся соответственно числу турбин, то есть на четыре отдельных канала. Макс предпочел бы именно этот путь, однако каналы располагались в десятке футов от пола, без стремянки не обойтись.
