ответил Питер. – Нам нужен третий ответ.
– Какой-такой ещё третий ответ? – спросил Жак. – А какие первые два?
Вы деградируете, сообщил им Питер, глядя в потолок и пытаясь размять кисти, перетянутые верёвками. Надеюсь, что это сонный газ так на вас повлиял или духота в лаборатории, потому что если вы такими и останетесь… Неужели вы не видите? Франциск Прелати взял и поставил нас лоб в лоб с Фуке, как баранов на узком мостике. И у нас, и у Фуке есть ровно два выхода: либо мы попадаем в плен, либо мы погибаем.
– Мы можем прорваться и бежать, – сказал Аслан.
– Мой демон не допустит этого, – сказал Жак загробным голосом. – Ха. Ха. Ха.
Аслан, кривясь, сунул саблю в ножны и с шумом сел на место, а Питер почувствовал, как спина стала мокрой и скользкой.
– Не шути так больше, – тускло сказал эвакуатор. – Во всяком случае, вблизи.
– Хорошо, – без улыбки ответил ему Жак. – Не буду.
Фуке будет действовать так, как ждёт Прелати, потому что у него не будет выбора, и он не слишком умён, как мы уже знаем. Но мы-то не Фуке, сказал Питер. Я вообще считаю, что если тебя спрашивают «да или нет», надо отвечать «иди к дьяволу». Это и есть третий ответ.
– Это всё хорошо, – начал Аслан, но запнулся. – И… А в чём он состоит, этот третий ответ? Мы что, можем улететь отсюда?
– Неплохой вариант, – одобрил Питер. – Жак, сдери-ка этот потолок. Он, похоже, декоративный. Тут должна быть вентиляция. Аслан, посмотри, нет ли тут тайных ходов, надо ободрать обшивку.
– А ты бездельничать будешь? – возмутился эвакуатор.
– Я борюсь со своим демоном и за себя не отвечаю, – сказал Питер зловеще, затем вздохнул. – Ладно, Жак, развяжи меня.
Прошли две долгих, очень долгих секунды.
– Жак? – позвал он ещё раз.
10
Жак стоял в центре лаборатории, у стола.
– Хватит, – сказал он спокойно и устало. – Ты фантазёр, а ты самоубийца. Я не могу позволить ни тебе, Питер, тратить наше время на поиск того, чего нет, ни тебе, Аслан, рисковать нашими жизнями в надежде на несуществующий шанс. Я открываю дверь.
– У тебя нет клю… – Аслан хлопнул себя по карману как раз в тот миг, когда Жак показал ему карту-ключ, что им дала Нони; словно вынул её из воздуха.
– Ты невнимателен, Аслан, – грустно сказал Жак, вращая карту в пальцах. – Как и все самоубийцы. В Клиши тебя бы раздели в первый же день.
Последующие события показали, что Аслан оказался не только невнимательным, но и довольно самонадеянным субъектом. В три огромных шага, отставив раненую ногу в сторону и опираясь руками на спинки коек, он пересёк половину лаборатории и перегородил дорогу Жаку, который с любопытством наблюдал за ним; возможно, именно то, что бывший куратор королевских поставок не сделал попыток его остановить, и внушило мусульманину ошибочную мысль, что Жак настроен не слишком серьёзно: Аслан с грозным видом постоял между дверью и Жаком, затем, видимо решив, что этого достаточно, с мирной улыбкой шагнул к нему и потянулся одной рукой за ключом. Финансист, как оказалось, только этого и ждал: одним движением прихватив эвакуатора за плечо, другой рукой он будто бы слегка провёл по кисти – и Аслан, охнув от неожиданности и боли, резко присел на колено здоровой ноги, затем упал лицом в пол, его рука была завёрнута высоко вверх за спину, Жак держал его за палец. Но триумф его был недолог: Аслан извернулся и ударил его по ногам, Жак упал навзничь, нелепо взмахнув руками, эвакуатор схватил его за ворот и пояс и швырнул в глубину лаборатории так, что куратор и финансист скользнул по паркету под столом, сшиб табурет и въехал головой в шкаф, откуда со звоном посыпалось разнообразное стекло. Что-то зашипело, к потолку потянулась струйка сизо-фиолетового дыма.
Аслан, корча лицо, тряс кистью.
– Ах ты сволочь, – слегка удивлённо сказал Жак, поднимаясь. – Ну получи, мразь.
– Жак! – крикнул Питер, но, разумеется, бесполезно: финансист ястребом метнулся к Аслану, в его руках был табурет, который он с косого маха обрушил на голову противника. Мусульманин лишь успел подставить руки, треснуло дерево (Питер надеялся, что дерево), Аслан, не удержав равновесия, качнулся назад и махнул руками, раскрывшись, и в этот момент Жак пробил ему в солнечное сплетение прямым ногой. Питер почувствовал тошноту: это был чудовищный удар, родом с парижских окраин, где в драках под крики «сават!» многие прощались со здоровьем, а то и с жизнью.
– В Клиши я попал за драку, – тяжело дыша, сказал Жак. – Не за кражи.
Аслан лежал скрючившись. Жак смотрел на него некоторое время, затем лицо его окончательно затвердело, он подошёл к панели и вставил карту.
Панель мигнула, дверь шевельнулась.
Всё.
Эвакуатор закашлялся, затем встал, держась за живот. Вынул саблю и не спеша перерезал верёвки, стягивающие Питера. Криво усмехнулся:
– А помнишь, как под часовней дрались?
Питер сел и кивнул, разминая кисти, в горле запершило. И полгода ведь не прошло… Подземелье, мертвяки, Жан Легри, старуха со скверным характером – всё это было так давно, будто бы в другой жизни, не его. Та жизнь была намного проще и понятней, и она не вернётся теперь уже никогда. Питер на секунду сжал веки, сглотнул предательски подкативший к горлу комок, затем взял ножны и стал перепоясываться.
Жак стоял перед дверью, ключ был в замке, на панели горело слово «Открыто».
Дверь по-прежнему была закрыта.
– Поздравляю, – сухо произнёс слегка искажённый голос колдуна.
Жак сделал шаг назад, Питер и Аслан одинаковыми движениями положили руки на эфесы. Голос шёл от двери, из панели.
– Поздравляю себя с тем, что мне всё удалось. Вас поздравлять, я подозреваю, особо не с чем. Вы неплохие люди, но законы реальности таковы, что выживает тот, кто лучше приспосабливается, а не тот, чьи идеи и принципы настолько тверды, что не дают их обладателю свернуть с пути, пусть даже на нём его ждёт гибель.
Панель ещё раз мигнула, заискрила, и на ней вместо надписи появилось лицо колдуна. Лицо шевелило губами в неприятном несоответствии с речью.
– Прощай, Клотильда. Прощайте, мадемуазель Горовиц. Прощайте и вы, три молодых придурка, не знаю, как вас зовут. Скоро вы очнётесь, чтобы погибнуть вместо меня. Я бы сказал, что мне жаль, но это будет ложь.
Голос хихикнул, лицо на экране ещё некоторое время пошевелило губами, оскалилось, и экран погас. В панели что-то затрещало, посыпались искры. Питер, Жак и Аслан сделали шаг назад. Треск прекратился, панель мигнула в последний раз
