А самое главное: врал ли он сознательно или пережитое настолько исказило его воспоминания?
Отвечая на этот последний вопрос, я пришла к выводу, что некоторые его измышления были ложными воспоминаниями, укорененными в его памяти и отполированными многочисленными повторениями. Иногда он говорил правду, иногда – нет. На него нельзя было положиться, но можно было увлечься и подпасть под обаяние. И может быть, я соглашусь, что одним из способов ухода от непростых реалий жизни для него стало изобретение более благосклонной к нему другой реальности, где долги можно вовсе не платить, где можно вернуть до последней монеты все, что раньше принадлежало Шиндлерам, где никогда не смолкает музыка и всегда танцуют.
Еще при жизни Курта, в 2015 году, я со своей семьей в первый раз приехала в Инсбрук. Прошло уже немало лет, и боль воспоминаний о сложной жизни там, казалось бы, должна была утихнуть, как вдруг меня настиг неожиданный удар из Англии. Я как раз с упоением показывала все главные красоты, выступая гидом и семейным историком в одном лице. Прогуливаясь по старой части города, я рассказывала детям, что их прадед держал здесь магазин, где продавал шнапс, и что еще у него было самое шикарное кафе в городе. Они хорошо об этом знали, но беззлобно подшучивали надо мной, как и подобает подросткам, родитель которых садится на своего любимого конька.
Когда мы свернули на Мария-Терезиен-штрассе, я как раз с энтузиазмом превозносила достоинства австрийского кофе и выпечки, рассказывала, какую важную роль играли кофейни в эпоху Просвещения, и вдруг, посмотрев налево, прервала свою лекцию. Там, на втором этаже здания, где когда-то было наше старое кафе, красовалась вывеска «Шиндлер» (Das Schindler).
Я потеряла дар речи. После нескольких десятилетий забвения наша фамилия вдруг снова появилась на главной улице Инсбрука, да еще на том же самом доме, где когда-то было кафе.
Я решительно подошла к нему, распахнула тяжелую входную дверь и поднялась на второй этаж, прямо в кафе. Мое семейство, слегка занервничав, последовало за мной. А что, если сейчас я закачу сцену и устрою скандал? Лестничную клетку украшала большая, не очень четкая фотография того, первого, кафе, сделанная в 1930-х годах. Вдоль лестницы висели разнообразные награды, полученные рестораном. Я вошла в главный зал, в котором никогда не бывала, хотя хорошо знала его по фотографиям. Это было все равно что попасть на съемочную площадку. Даже возникло ощущение, что вот-вот выйдет Гуго и поздоровается со мной.
В моей голове зашевелились вопросы, а пока я старалась как можно правильнее по-немецки сформулировать вежливое, но твердое обращение к хозяину и наконец произнесла:
– Здравствуйте! Можно поговорить с руководством?
– Его сейчас нет. Чем могу помочь?
– Моя фамилия Шиндлер, – сказала я, рассчитывая, что эта простая фраза сразу же расставит все по местам.
Официант смотрел равнодушно. Я и сама не очень понимала, чего, собственно, хочу, и казалась самой себе глуповатой. Мои дети, видя свою фамилию везде и всюду, радостно открыли охоту за сувенирами: визитные карточки, салфетки и ручки перекочевывали со столика у входа в их карманы и сумки.
– Дайте, пожалуйста, электронную почту вашего руководителя, – попросила я, выходя.
Дома, в Лондоне, я разыскала в интернете владельца, Бернхарда Баумана, и написала ему электронное письмо. Мы встретились через год. Поначалу Бернхард немного нервничал; конечно, его несколько напугала указанная в моей подписи профессия – юрист. Без сомнения, он был наслышан о склочной натуре отца и опасался, не подниму ли я шум из-за неразрешенного использования фамилии Шиндлер.
Но за год я успела свыкнуться с мыслью, что нашелся человек, вернувший к жизни «наше» кафе, ведь, если не считать возрожденного названия, ситуация была точно такая же, как в конце 1960-х годов, после того, как Курт продал кафе. Не то чтобы я или сестра имели умение и желание управлять им; нет, я просто радовалась, что Бернхард, в XXI веке, вернул вывеску с фамилией Шиндлер на Мария-Терезиен-штрассе. Сейчас она оказалась единственной сохранившейся из всех еврейских фамилий, которыми называли магазины и компании до 1938 года, когда гауляйтер Гофер стер их с лица земли.
Обаятельный Бернхард оказался прекрасным, радушным и щедрым хозяином. Мне было интересно, как он стал управляющим. Бернхард рассказал мне, что родился в семье фермеров неподалеку от Зальцбурга. Он прошел обучение в ресторанно-гостиничном бизнесе, практиковался в Майами-Бич и Северной Германии, а потом открыл в Зальцбурге ресторан с тематикой, посвященной гольфу. Влюбившись в молодую женщину из Инсбрука, он переехал в этот город и, подыскивая подходящее для ресторана место, наткнулся на здание, где когда-то располагалось кафе «У Шиндлеров».
По словам Бернхарда, когда он посвящал в свои планы местных жителей и лицензионные службы Инсбрука, все в один голос советовали ему назвать свое кафе «У Шиндлеров». Его это несколько смущало. Он понятия не имел ни о Шиндлерах, ни о том, чем они занимались, и очень удивлялся, в чем тут дело. Только когда в городском архиве он нашел фотографии кафе, сделанные в 1920-х годах и позже, ему стало понятно, что фамилия Шиндлер может стать своего рода культурным багажом его нового бизнеса. А чтобы напомнить об истории кафе, он оформил его в стиле 1930-х годов.
Бернхард отказался от полного немецкого названия – «Кондитерская и кафе “У Шиндлеров”» – и выбрал простое название Das Schindler. Он хотел подчеркнуть, что Das Schindler, открытый весь день, предлагает завтраки, обеды и ужины и поэтому будет скорее рестораном. Кроме того, он зарегистрировал торговые марки Das Schindler, Schindlerei, Schindlers и Schindler; я очень впечатлилась, когда узнала, что он уже успел вычислить некоего швейцарского самозванца, который сделал попытку открыть собственный ресторан под таким же, но краденым названием. Забавно, но если бы я захотела открыть в Инсбруке кафе и использовать в его названии свою фамилию, то лицензию на это нужно было бы получать у Баумана.
50. Современный Das Schindler
Бернхард вспоминал, что еще до марта 2010 года, когда открылся Das Schindler, он пережил немало волнений. Так, очень рискованно открывать ресторан на втором этаже: посетители должны быть уверены, что им стоит подняться по лестнице. Никакой проблемы не было. Люди шли потоком. И Бернхард не верил своей удаче: оказывается, он открыл идеальную формулу солидного заведения с хорошей историей, о которой еще помнили жители Инсбрука.
Как и при Гуго, здесь зазвучала музыка. Бернхард даже разыскал пианиста Августа Рокаса, работавшего в кафе «У Шиндлеров» еще в 1950-х годах, и попросил его сыграть для гостей на церемонии открытия, хотя в 2010 году тому уже было за восемьдесят. В первые же несколько месяцев все места в Das Schindler были раскуплены, и часто столики заказывали те, кто хотел привести сюда новые поколения своих семей, чтобы прикоснуться к частице истории Инсбрука.
