и рассказывали про его лавку небылицы. И когда Хьюго рассмеялся над их глупыми россказнями, они отвели его к белому домику, отделанному изразцовой плиткой, над входом которого красовалось: «Аптека». Мальчишки внутрь не пошли, а Хьюго, хоть и струсил, но решил не унижаться перед этими дурачками, открыл дверь и зашёл.
Там, в глубине старой лавки, всё было уставлено цветными пузырьками и порошками. Что-то булькало, шипело, в банках кто-то шевелился, а по стенам висели сушёные лекарственные ингредиенты. Чего тут только не было! Наколотые на ветки плоды Вырвиока, смахивали на моргающие кошачьи глаза. Стебли Гигантской Монстры, сложенные в чанах, были точь-в-точь как раздутые пенящиеся кишки. Над ними висели грибы Слюнявника, которые напоминали покрытые слизью высушенные пальцы. Рядом шевелились пучки шерсти марула, похожие налапы пауков. Страшнее всего выглядела сухая кожа Человечника — животного из леса, напоминавшего крупного лысого зайца без ушей. Обычно они передвигались прыжками, но когда сильно пугались, подскакивали и убегали на двух лапах. В такой момент издали их, действительно, можно было принять за маленького человечка. По весне Человечники сбрасывали кожу, а лекари собирали её. Если эту кожу сначала высушить, а потом замочить, то вода от неё становилась тёмно-синей, пахнущей чернилами. Такие ванны лечили от подагры.
Хьюго купил такую кожу. Когда он вышел на улицу, подошёл к толпе ожидавших его друзей, то неожиданно вытащил её из-за спины и бросил на самого маленького четырёхлетку, хромоногого визидарца. Все разбежались. А Хромоножка, до этого и так раздражавший тем, что в момент волнения начинал заикаться, сейчас по-идиотски расплакался. Он упал, выбив себе камнем зуб, и его залило изумрудной кровью. Глаза Хромоножки от страха смешно выкатились из орбит, он забавно хватал воздух ртом. Хромоножка так и не смог успокоиться, убрался домой и больше не появлялся. Ну и правильно, такая трусливая малышня им в компании была не нужна.
…Да, тогда Хьюго целые дни напролёт играл с этими мальчишками, и порой мать не могла его загнать пообедать. Он со своей бандой носился по лестницам и мосткам города, лавируя между прохожими, сшибая палками висящее бельё, скидывая с высоты горшки с цветами — так они играли в ремесленников. Или ребята делились на команды и, прячась, выслеживали друг друга, стреляя в противников из луков кошачьими стрелами. Они назывались кошачьими, потому что заканчивались не остриём, а мохнатой кисточкой. Касаясь тела, кисть расплющивалась и прилипала — попробуй, отдери её! Замучаешься. Самые неудачливые после игры так были облеплены стрелами, что напоминали ощетинившихся ежей. Некоторые пытались их отмочить в питьевых фонтанчиках, но где там… Только после хорошего горячего душа кошачьи стрелы отпадали от кожи, оставляя за собой синяки.
…В Медовую неделю, те, кто из приезжих был победнее — разбивали шатры и палатки на полях семьи Хармусов. Хьюго любил побродить среди палаток простолюдинов. Здесь было интересно. Но особенно Хьюго удивляло, что бедные живут довольно весело, могут угостить чем-то вкусным. Щедры и добры. Если бы он был бедным, то, наверное, не был бы таким ласковым, думал Хьюго. А ещё ему нравилось наблюдать, как в полях визидары сооружали Медовые дома желаний — огромные сооружения из соломы и досок. В последний день праздника их пропитывали волшебными составами иподжигали. И тогда вверх неслись огромные столпы цветных искр, и высоко в небе распускались цветы. Визидары делали ставки, чей Медовый дом вспыхнет ярче и сильнее. Отгадаешь — твоё желание сбудется! Правда, Хьюго никогда не угадывал — обычно он ставил на самый большой, и всегда выигрывал какой-нибудь с виду неказистый и неприметный.
В Медовую неделю у реки выставляли разноцветные шатры, лавки, временные магазинчики, в которых продавались сласти. Чего тут только не было! Особенно много сладких овощей, фруктов и ягод. Взрослые любили сладкие ромовые вишни, сплетённые в косички. А дети — бисквитные персики, обсыпанные корицей с миндалём и марципаном внутри, которые сами прыгали в рот — только открывай пошире. Из шоколадных овощей Хьюго больше всего любил огурчики с нугой — кусаешь его хрустящую глазированную корочку, а на языке лопаются шарики сладкой начинки. В разноцветных кульках продавали невидимые маленькие арбузики и дыни наполненные земляничной и грушевой пастилой. Знаете, как их есть? Аккуратно лезешь рукой в кулёк. И как только нащупаешь невидимую конфету, хватай и тут же облизывай! И она заискрится, проявится. Правда потом у тебя окрасится и засветится язык. Открываешь рот — а оттуда столп света.
Или дутая карамель. Та ещё забава! Купишь у торговца цветное яичко, которое долго выбираешь из корзины — хочется же получить чего-нибудь пострашнее, да побольше, чтобы все глазеющие, отпрянули и ахнули. Хлопнешь этим яйцом тут же об прилавок, и из него вырастает какая-нибудь ящерица или саламандра. Однажды Хьюго повезло, и у него из маленького жёлтого яичка выросла большая шипящая змея. Да такая реалистичная, что пока она, покачиваясь, застывала в его руке, стоявшая рядом компания детей, увидев змею, разоралась, уронив только что открытую ими коробку, полную копошащихся сладких червяков и гусениц, которые мгновенно расползлись, оставив малышню с носом.
…А поющие сахарные розочки на фисташковых маффинах — её откусываешь, а она издаёт ноту?! А полупрозрачные рыбки их фиалкового желе, которые плавали в аквариумах с сиропами, и их разрешали поймать на крючок самим?! А светящийся гранатовый рахат-лукум, который интереснее всего было есть в потёмках?! Всех сластей и не припомнишь!
Мать обычно покупала Хьюго самый большой набор печенья «Гербарий». Это была огромная жестяная коробка с рисунком букета, наполненная стопками шоколадных, марципановых, клубничных листиков и цветов разной конфигурации. От настоящих и не отличишь! Из этого набора Хьюго больше всего нравились одуванчики из сахарной ваты на мятной шоколадной ножке. И тёмное ореховое печенье в виде каштана с тягучей серединкой, украшенного тоненьким резным листком. Такие орешки мгновенно таяли во рту, оставляя изысканное послевкусие. Хьюго сглотнул, вспоминая. И, глядя в серую мглу, простирающуюся до самого горизонта, опять разозлился.
Когда-то за городом Чудотворцев начинались вересковые пустоши. Именно из-за них долину назвали Сиреневой. Сейчас это было царство блёклого тумана, над которым носился ветер и рвал его на части. Хьюго сжал кулаки и ударил по краю башни, отчего пару камней оторвались и, стуча об стены, полетели вниз.
Он никогда не желал плохого! И не думал разрушать эту прекрасную вселенную. Он всего лишь хотел, чтобы визидары любили его. Чтобы признали и чтили. Признали его силу, мощь, чтили его ум. Дрянные визидары. Что же они наделали? Они разозлили его. Вывели из себя, заставили напасть и разрушить
