– Помнишь, с чего началась наша… дружба? – шепнул я в ушко, торчавшее из мокрых прядей.
Царевна подавилась смешком, не поднимая уткнувшегося мне в плечо носа:
– С ямы, куда я провалилась?
– С ямы началось знакомство, а дружба, как мне кажется – с разговора у озера. С твоего выговора мне – прямого и откровенного выговора, который все расставил по местам.
– Прости, я была слишком резкой. – Холодное тельце еще крепче вжалось в меня, видимо, считая это неплохим приложением к извинению. – Из-за страха, который я не могла перебороть.
– И не думай извиняться, ты была сто раз права. Назвав вещи своими именами, ты сделала для меня больше, чем другие могли бы тысячей намеков. Ты заставила меня вспомнить, что я – мужчина, то есть человек, который обязан отвечать за свои поступки и не позволять инстинктам брать верх над рассудком.
Русая головка, с которой обильно капало, в том числе на меня, настороженно приподнялась:
– Почему ты вспомнил тот разговор сейчас?
– Я… – Правильных слов не находилось, все были гадкие и кривые. – Я… слабый.
– Ты?! Кто бы говорил!
Марианна встрепенулась, но ее организм вспомнил, в каком виде находится, и вновь укрылся в ногорукий кокон.
Свет внес в разговор корректировку – отчетливую и неприятную. Пусть у нас были ситуации интимнее, но сейчас мы впервые не витали в ночных грезах, где все можно списать на случайность и спрятаться за отговорку, что ничего не видно. Яркость идущего в атаку утра убивала чувственную половинчатость. Манившая недоговоренностями размытость обрела голос. Реальные обнаженные люди разного пола держали друг друга в объятьях, глаза это видели, кожа чувствовала, организмы сигнализировали. Марианна упорно продолжала:
– Ты самый сильный из всех, кого я знала. Ты же говоришь про силу духа?
– Угу. И я слаб. – Расслабив поддерживающие ладони, я чуточку отстранился и сразу как-то отдалился. – Не надо испытывать меня на прочность.
– Прости.
Выскользнув из моих объятий, Марианна присела рядом и обхватила руками колени.
– Пойдем обратно? – Я качнул головой в сторону лагеря.
– Не хочется. Давай еще раз окунемся. Только сначала соберемся с силами.
Моему организму не мешало бы погрузиться в ледяную воду. Выходит, не только моему?
От таких мыслей хотелось провалиться сквозь землю. Или сигануть в воду с места без разбега. Я сел боком, тоже обхватив согнутые ноги.
– А с Томой ты… – Марианна умолкла на полуфразе.
Понять было несложно. Объяснить вроде бы тоже, если не касаться подробностей и нюансов.
– Я с ней… Точнее, я просто нахожусь при ней. Нахожусь рядом, чтобы оставаться в башне Западной границы, пока не узнаю всей правды.
– Но когда худшее… прости, если худшее подтвердится, ты уже будешь невестором. Официальным.
– Мне все равно.
– Думаешь только о себе?
– Если понадобится, Тома отпустит меня в любой момент. Нас ничего не будет связывать, кроме дружеской взаимопомощи.
– Дружеской взаимопомощи? – задумчиво повторила Марианна.
Она развернулась ко мне всем фронтом, ее лицо оказалось прямо перед моим. Взгляд поймал взгляд в капкан и больше не выпустил. Теребя пальцы и чувствуя, что решимость тает, как накопления в кризис, царевна выдавила:
– А как насчет дружеской взаимопомощи… со мной? Такая ситуация, как сейчас, – Марианна нервно покрутила головой, не отрывая взгляда от моих глаз, после чего ей пришлось отбросить упавшую на глаза мокрую челку, – не повторится. Ты будешь чужим невестором. Я буду далеко. Сейчас или никогда.
– Прости, я вынужден сказать «никогда». Хотя очень не хочу. Точнее, очень хочу. До рези в животе. Но… нет. Может быть это будет не «никогда», а «потом». Не хочу обнадеживать, ведь я мечтаю как раз об обратном.
Вспыхнув, наши взгляды перегорели и расцепились уныло и мертво. Царевна снова села на песок:
– Ты так сильно любишь?
– Нельзя любить несильно. Можно любить или не любить.
Задумчивая ночная напарница царственно поднялась во весь рост:
– Еще раз окунемся и пойдем назад.
Она спокойно двинулась к воде. Слишком спокойно. Вызывающе спокойно. Не обращая внимания на холод, Марианна прошлепала по резко поднимавшемуся уровню, погружаясь все больше. С абсолютным равнодушием она вошла еще глубже, борясь с течением, и приподняла ноги, оторвав их от дна.
Глава 4
Течение подхватило ее. Испуганное лицо мелькнуло, прежде чем исчезнуть:
– Чапа!
Я с места прыгнул в реку. Всплеск. Пламя режущего озноба. Безумие и бездумье. Руки мощно загребали, ноги, словно в отместку, колотили жалящую холодом пенившуюся воду. Барахтавшаяся Марианна не умела держаться на воде – выныривала, пыталась вдохнуть, но воздух попадал внутрь пополам с водой. Еще один захлебывавшийся вопль прорвался наружу:
– Чапфрлрл!..
– Я рядом!
Ухватив под грудь, я потащил барахтавшееся тело из глубины на поверхность. Нас несло, берег удалялся.
– Лежи, не дергайся! Задери лицо вверх, чтобы дышать!
– Ча… – Марианна снова ушла под воду.
Активно работая ногами, я снова вытащил ее и перевернул на спину:
– Раскинь руки, дыши. Греби ногами.
– Как?
– Болтай вверх-вниз, отталкивайся. Держись сверху. Помогай руками. Вот так.
Надо плыть к берегу, только… к какому теперь? Наш уже далеко. Бороться с таким мощным течением бессмысленно, и вместо противодействия я стал помогать ему относить нас к стремительному центру реки. Уйдем с него позже. Где-то же оно уходит в сторону?
– С ума сошел?! – достойно оценила мой план взбеленившаяся царевна, придерживаемая мной под шею.
– Ты первая начала.
Грести стало легче. Марианна приняла все как есть и делала единственное, что могла – старалась не захлебнуться. Из воды торчало жалкое лицо, хватавшее ртом воздух, будто пойманная рыба, иногда открывались залитые водой припухшие глаза и тут же в ужасе закрывались.
Мой план провалился. Течение не унялось, оно сбивало нас в сторону все дальше, теперь к противоположной стороне.
– Осторожно! – взвопил девичий голос. – Что это?!
Я резко оглянулся. Бревно. Прямо на нас.
– Это удача!
С моей помощью царевна причалила к дрейфующему притопленному бревну. Двоих не выдержит, но одну…
– Залазь! – Я помог ей руками, вталкивая передней частью.
– А ты?
– Рядом.
