в этом мире, и вернуть их назад. Не стоило трогать Асхильду. Да, конечно, я только что её уничтожила — но, по сути своей, она давно уже умерла. Века заточения оставили от неё лишь жалкую тень той, кем она была.
Лицо Бенгты оставалось напряжённым. Она не сводила настороженного взгляда с древней ведьмы. Будто свет и тьма воплотились на земле и теперь стояли друг напротив друга — маленькая девочка, подобная лучам солнца в летний день, и бледная женщина с горделивой осанкой и бледной, словно свежий снег, кожей.
— Почему ты передумала? — тихо спросила Бенгта.
Равуна поёжилась. Её спина ссутулилась, шея втянулась, и ведьма стала вдруг похожей на одну из ворон, с которыми она проводила так много времени. Сами птицы сейчас смотрели на свою хозяйку из окружавшего полумрака поблёскивавшими в свете единственной горевшей свечи бусинками глаз.
— Бессмертие — нелёгкое бремя, — вздохнула она, наконец. — Триста лет назад я была молода, боялась смерти. Вечность казалась мне тогда подарком. Но теперь, спустя века, обернулась проклятием. Я очень устала и хочу, наконец, отдохнуть. Но перед тем, как умереть…
Равуна нахмурилась и махнула рукой.
— Что ты хотела сказать? — мягко спросила Бенгта.
— Банальную чушь, — проворчала древняя ведьма.
Бенгта молча ждала, не сводя с неё внимательного взгляда, в котором читались понимание и сострадание. Наконец, Равуна нехотя проворчала:
— Я хочу увидеть небо родного мира. Вроде бы кажется, что оно было таким же, как здесь. Но нет. Это не так.
Бенгта покачала головой и огляделась.
— Столько смертей ради того, чтобы ты могла исправить ошибку трёхсотлетней давности. Только ради собственных эгоистических устремлений.
Равуна пожала плечами.
— Такая уж я. Другой уже не буду.
Бенгта кивнула.
— Ты можешь выглядеть молодо, но я вижу, что скрывается за этой маской. Древнее чудовище. И всё же — почему ты просто не пришла ко мне и не открылась?
Равуна разразилась долгим каркающим смехом.
— Как ты себе это представляешь? Ты потеряла память и была лишь девочкой с проблесками воспоминаний, суть которых не понимала, так? Признайся, иногда ты думала, что это демоны наводят на тебя морок?
Бенгта нерешительно кивнула. Равуна усмехнулась и продолжила:
— И тут являюсь я и говорю, что на тебе лежит проклятие и предлагаю отправиться со мной, чтобы снять его. Потому что сделать это можно только с помощью жизненной силы другого бессмертного, — Равуна сделала паузу, вновь невесело ухмыльнувшись. — Когда я, наконец, обнаружила тебя, ты уже успела встретить Дрогана. И тот знал меня не с лучшей стороны. Ну и как всё это выглядело бы?
Равуна развела руками.
— Пришлось заманить тебя сюда.
— И погубить столько людей!
— О, поверь, у них самих на руках было столько крови, что ей можно было бы заполнить небольшое озеро. Они всего лишь получили то, что им причиталось. Живущий насилием умирает в насилии — так говорили на моей старой родине.
Бенгта обернулась, с грустью глядя на бездыханное тело приёмного отца.
— Но Дроган…
— Был ничем не лучше, поверь мне. Или ты думаешь, что охотник на ведьм был безвинным агнцем?
Бенгта решительно тряхнула головой.
— Он защищал людей во имя того, во что верил! И, кроме того, ты решила их всех возможности искупления.
Равуна закатила глаза.
— Пусть так. Но время выходит. Тебе пора принять решение. Ты пойдёшь со мной?
Девочка посмотрела вокруг совершенно не детским взглядом, в котором читалась печаль.
— Освободи Герду и сними заклятие со Зверобоя. Он пойдёт с нами.
Равуна кивнула, и тут же невидимая сила, державшая княжну прижатой к полу, исчезла. Огромный пёс открыл глаза, растерянно огляделся. И тут же зарычал, увидев ведьму.
— Тише, мой милый, тише.
Пальцы девочки зарылись в его густую серую шерсть.
— Нам пора, — холодно произнесла Равуна.
Бенгта кивнула. Обернувшись, она встретилась взглядом с Гердой, молча стоявшей у стены с мечом в руке.
— Прошу, позаботься о его теле, — попросила Бенгта напоследок.
Герда кивнула.
— Он был хорошим человеком. Не волнуйся, я не оставлю его здесь.
— Спасибо.
Не добавив более ни слова, Бенгта развернулась и пошла ко входу в тайный туннель. Чёрной тенью позади следовала древняя ведьма. Её стая, подождав ещё немного, шумно сорвалась с места и вылетела за ними. Вскоре и девочку, и её мрачную провожатую, поглотила тьма.
Герда осела на пол и закрыла руками лицо. Напряжение, сковывавшее её, наконец, выплеснулось наружу. Опустив голову, княжна зарыдала.
— Живущий насилием умирает в насилии, значит? — послышался позади Дрогана голос.
Казалось, он чуть вибрировал в воздухе. Обернувшись, воитель увидел мужчину среднего роста с гладко выбритой головой. Крупный нос с горбинкой, маленькие цепкие глаза и кустистые изогнутые брови делали его похожим на стервятника. Дроган совершенно точно был уверен, что никогда не видел этого человека прежде, но вот голос его определённо казался знакомым.
— Удивлён, увидев меня в таком виде? — спросил его собеседник, усмехнувшись.
Дроган нахмурился.
— Твоё императорство?
Агарис Герион Иларет, отставной Император Фираксеона, От Чьей Поступи Сотрясалась Земля, некогда именовавшийся Несокрушимым и Вечным Владыкой Людей и Земли от Восхода и до Заката Солнца, чуть наклонил голову.
— Я думал, ты сгинул.
— Всё, что было явлено в подлунном мире, никогда не исчезает бесследно. Наоборот, с разрушением бренной оболочки я был освобождён.
Дроган кивнул, не произнеся ни слова. Молчание затягивалось.
— Вообще-то, нам пора отправляться в путь, — сказал, наконец, Агарис. — Я и так надолго задержался.
Дроган уже начинал чувствовать притяжение иных сфер. Они звали его, вибрируя в воздухе подобно бесслышной музыке.
И всё же он упрямо покачал головой.
— Я должен знать, что будет дальше с Бенгтой и Гердой. Что с Раудом.
— Нет, — решительно ответил Агарис. — Не должен. Теперь это уже не твоя забота. Как бы избито это ни прозвучало, воин, твоя война окончена. Настало время для отдыха. А с ними всё будет
