Несомненно, авторитарные общества могут поощрять технологическое развитие, но указания центральной власти о том, какие идеи являются «правильными», а какие «ошибочными», несовместимы с современной наукой. Хотя такой подход действительно приводит к формированию совокупности «знаний», он является извращением того, чем является наука в свободных обществах. Лысенковщина служит классическим примером извращения науки авторитарным режимом, но стоит отметить, что попытки подменить научные методы государственной властью неоднократно случались в обществах, которые обычно считаются более свободными. Например, в Соединенных Штатах много раз предпринимались попытки принять законы, объявляющие преподавание эволюционной биологии преступлением. Обучение эволюции было незаконным в Арканзасе до 1968 года (Эпперсон против Арканзаса). Точно так же религиозные консерваторы категорически возражают против преподавания археологии и геологии, потому что их теории противоречат словам Священного Писания о том, что Земле около 6000 лет, как сказано в Библии. Это не меньшее подчинение свободных дебатов абсолютному авторитету, чем лысенковщина. Библия — это, по сути, аргумент в стиле «потому что я так сказал». Печально (но предсказуемо), что эти попытки продолжаются до сих пор. Обновленная позиция противников преподавания эволюции в государственных школах основана на том, что наряду с эволюцией в качестве конкурирующей научной теории следует преподавать разумный замысел (креационизм). На самом деле нет ничего плохого в заявлениях о том, что Библия верна. Это просто правильный научный процесс — выдвигать альтернативные теории и оценивать их с точки зрения соответствия наблюдениям за миром природы. Проблема не в том, чтобы выдвигать аргументы за или против чего-либо, проблема в попытках заткнуть рот сторонникам иной точки зрения (например, объявить преступлением их высказывания или преподавание конкурирующих теорий) и настаивать на единой точке зрения, основанной на власти или авторитете.
Так как насчет того, что правительство препятствует преподаванию креационизма или разумного замысла в учебных программах государственных школ, — разве это не то же самое, что запрещать преподавание эволюции? Но постойте, разве кто-то запрещает изучать креационизм в рамках учебной программы по сравнительному религиоведению? Проблема в том, что сторонники креационизма требуют от правительства преподавать разумный замысел как часть естественных наук. Однако разумный замысел нельзя преподавать в рамках учебной программы по естествознанию, потому что это не наука. Дело не в том, что креационизм может быть плохой наукой, а в том, что это вообще не наука. Он не основан на дедуктивной связи между причинами и следствиями и представляет собой систему, не подчиняющуюся правилам (как указано в главах 4 и 5), и как таковой не обладает гипотетико-дедуктивной последовательностью или научной методологией.
Я не утверждаю, что разумный замысел плохо объясняет явления окружающего мира. На самом деле теория разумного замысла объясняет мир природы намного лучше, чем эволюция или любая другая научная теория, потому что разумный замысел объясняет все, что когда-либо наблюдалось или когда-либо будет наблюдаться. Почему мир такой, какой он есть? Потому что так задумал высший разум. Идеально, один ответ на все вопросы, безоговорочная победа — можно идти домой, преисполнившись теплым чувством абсолютного знания. Стоит ли удивляться, почему этот ответ так удовлетворяет тех, кто ищет объяснений? Но этот ответ бесполезен с научной точки зрения; опять же, это вовсе не наука, потому что нет предсказательной силы, нет возможности оценивать предсказания и, в отличие от эволюции, нет никаких доказательств, которые в принципе могли бы опровергнуть теорию, потому что нет никаких выводимых результатов, кроме того что мир существует и будет существовать, как замыслил создатель (подробный анализ этого вопроса представлен в главе 13).
В ошибочной попытке уравнять эволюцию и разумный замысел с точки зрения их научного статуса и, таким образом, позволить преподавание разумного замысла в учебных программах государственных школ администрация школьного округа Кобб, штат Джорджия, в 2002 году добавила следующую наклейку в учебники по биологии для государственных школ:
«Этот учебник содержит материал по эволюции. Эволюция — это теория, а не факт о происхождении живых существ. К этому материалу следует подходить непредвзято, внимательно изучать и относиться критически»[256].
В комментарии администрации округа Кобб сказано, что они пытались «привить учащимся критическое мышление, предоставить академическую свободу в соответствии с требованиями закона, способствовать терпимости и принятию разнообразия мнений и обеспечить нейтральную позицию по отношению к религии».
На первый взгляд это пояснение кажется вполне разумным. Мы ведь много говорили о том, что поощрять критическое мышление — сильную часть науки — это хорошо. Однако, если немного поразмыслить, вам не кажется странным, что это говорят только об эволюции, а не обо всех других теориях, изучаемых по программе естествознания? Разве каждая теория в учебниках естествознания не является только теорией? Разве не все в учебниках естественных наук не является неопровержимым фактом? По большей части недогматический статус всех научных «истин», которых мы придерживаемся сегодня (пока мы не отвергнем их завтра), является одной из основных характеристик самой науки, хотя я уже отмечал, что многие непрофессионалы (и даже некоторые ученые) не ценят этого. Большой вред наносит непонимание того, что хотя заявления о научных знаниях могут иметь огромное количество подтверждающих доказательств, они не являются «достоверными» в том смысле, как этот термин обычно используется вне науки. В четко сформулированном возражении против наклейки шестеро родителей подали в суд на округ Кобб не на том основании, что эволюция — это не «просто теория», а в соответствии с изложенным здесь принципом. Джеффри Селман, подавший иск, написал: «Эта наклейка выделяет эволюцию из всех существующих научных теорий. Почему выделяют именно эволюцию? Очевидно, по религиозным мотивам, а это нарушает разделение церкви и государства»[257].
Воздействие ненаучного авторитета на науку не ограничивается теологией. Например, нефтегазовые корпорации, которым может нанести ущерб сокращение потребления ископаемого топлива, оказали сильное политическое давление на исследования изменения климата в целом и глобального потепления в частности. В предыдущие годы табачная промышленность подвергала критике исследования, связывающие курение с раком и эмфиземой, сердечными заболеваниями и другими недугами. Это не означает, что всякое сомнение в глобальном потеплении или пагубных последствиях курения табака ненаучно. На самом деле признанные научные авторитеты ничуть не меньше властей провинились в том, что позволили собственному групповому мышлению очернить некоторые разумные возражения против господствующих теорий. Однако это не отменяет того факта, что давление властей плохо влияет на науку.
